Статьи А.М.Тюрина >>

УДК 902/904

Левобережное Цимлянское городище: хазарская крепость Саркел или русский Меновой двор?

А.М. Тюрин

Ключевые слова: археология, датирование, реконструкция, Саркел.

1. Введение

Хазарская крепость Саркел является самым ярким элементом феномена Традиционной истории под названием «Хазарский каганат». В соответствии с трактатом Константина Багрянородного (написан между 948 и 952 гг.) она построена на Дону между 834 и 837 гг. при технологическом содействии византийцев. В 965 г. Саркел был взят князем Святославом Игоревичем. Крепость стала называться Белая Вежа. В 1103 г. Владимир Мономах сформировал ее гарнизон из печенегов и торков. В 1117 г. крепость разрушили половцы. После этого она не восстанавливалась. Место, где находился Саркел, найдено и хорошо изучено археологами. Выполнена реконструкция его укреплений. Так ли это?

2. Факты и их интерпретация

2.1. Левобережное Цимлянское городище

На Нижнем Дону рядом со станицей Цимлянская были известны Левобережное и Правобережное Цимлянские городища [Флёров, 2010]. Первое из них идентифицировано как Саркел и Белая Вежа письменных свидетельств. Археологические раскопки городища выполнялись в 20-х годах XIX в., в 1884, 1885 и 1887 гг. В 1926, 1927 и 1929 гг. проведено его рекогносцировочное обследование. Результаты более 100-летних работ на городище рассмотрены в публикации М.И. Артамонова [1935]. В 1934-1936 гг. раскопаны могильники около городища. В 1949-1951 гг. на нем выполнены широкомасштабные раскопки. В 1952 г. городище затоплено водами Цимлянского водохранилища.

Изучение Левобережного городища следует разделить на три этапа. На первом (XIX в.) оно изучалось идеологически нейтрально. Раскопки 1949-1951 гг. и первые публикации их результатов выполнены при установке «Левобережное городище = русская Белая Вежа». В 60-х годах началось становление феномена «Хазарский каганат». Русская Белая Вежа стала превращаться в публикациях археологов в хазарский Саркел.

В 1884-1885 гг. раскопки Левобережного и Правобережного городищ выполнил В.И. Сизов, в 1887 г. – Веселовский. Их результаты изложены в трудах VI Археологического съезда [Сизов, 1889]. Левобережное городище находилось на самом краю поймы Дона, которая затапливалась в весеннее половодье. Но само городище расположено на возвышенности, не заливаемом водой. С востока оно примыкает к протоке, вода по которой текла только в половодье, а с запада и юга ограничено искусственной широкой канавой. Жители станицы Цимлянской и хутора Попова добывали на городище кирпич для строительства своих домов. Первая находилась в 4 км к С-С-З от городища, а второй рядом с ним.

В.И. Сизов изучил Левобережное городище траншеями (всего их 8), заложенными «поперек предполагаемых стен». Траншеи пересекли стену, окружающую городище. Сложена она из обожжённых кирпичей квадратной формы по ее краям (в один кирпич), а середина забутована битым кирпичом. «Кирпичи кладены на крепкой извести или цементе. Ширина стены повсюду имела 22 вершка» (98 см) [1889]. Высота – 1-2 аршина (71-142 см). «На юго-восточном краю городища стена находилась на глубине более сажени» (213 см). Внутри городища выявлена еще одна стена из квадратного кирпича, но без бута в средней части. Ее ширина 102 см. О наличии башен В.И. Сизов не упоминает.

Археологи, увидевшие в городище остатки Саркела, придерживаются другой версии конструкции крепости. Кирпичная стена не имела фундамента. Ее поставили на выровненном грунте. «Пожалуй, самым ярким признаком хазарской фортификации было отсутствие фундаментов» [Флёров, 2010, с. 164]. «Вместо стен сохранились отпечатки кирпичей на материке, поскольку они ставились без фундамента, прямо на подчищенный и на всем их протяжении отнивеллированный строителями материк» [Плетнева, 1999]. Кирпичи были выбраны в XIX в. По раскопанным отпечаткам кирпичей на грунте, ширину стены археологи оценили равной «3,75 м, по углам и вдоль стен были поставлены массивные квадратные башни» [Плетнева, 1999]. В плане крепость имела вид правильного четырехугольника с размерами по внешнему краю стены 193,5×133,5 м. Внутри имелась поперечная стена толщиной 3 м. Общий план крепости и ее макет приведены на рисунке 1. Вывод здесь однозначный. Археологи XX в. не имели фактических данных для определения параметров стен и заключения о наличии башен. Все строения были разобраны в XIX в. «до последнего кирпича». А отпечатки кирпичей на грунте могли быть следами выкладок пола примыкающих к стене полуподвальных помещений.

Рис. 1. Саркел – Белая Вежа. Общий план крепости [Флеров, 2010, илл. 1]
и ее макет – вид с северо-востока (Цимлянский краеведческий музей)

В культурном слое внутри пространства, огороженного стеной, С.А. Плетнева различает два пласта [1999]. Нижний, толщиной не более 0,2 м «был дерновой древний слой с втоптанными в него разными потерянными предметами и отдельными черепками». Верхний образовался за счет разрушений («Саркел был взят с боем, сожжен, разграблен, разрушен»). Его толщина составляет 0,5-0,6 м. То есть, археолог считает, что верхний пласт сформировался практически «мгновенно».

Внутри крепости «В жилищах нет ни малейших признаков, отличающих эти постройки от известных по сельским поселениям. Ничем не выделяется и материальная культура. Кирпичные помещения внутри крепости, на мой взгляд, вероятнее всего складские помещения, арсеналы. Для жилья они мало пригодны, особенно в зимнее время, так как для поддержания внутри них плюсовой температуры требовался бы большой расход топлива. … В итоге образовался симбиоз византийской фортификации, уходящей корнями в римскую, и обычных для Хазарии примитивных жилищ-полуземлянок» [Флёров, 2010, c. 33-34, 38].

По результатам археологических работ посада (поселения вокруг крепости) не выявлено. «Со стороны степи городище ограждено широким и глубоким рвом и могучим валом, которые, описывая слабо изогнутые параллельные дуги, обращенные к степи, концами упираются в старое русло реки» [Артамонов, 1935]. Это не совсем так. С запада от городища находилась не степь, а пойма Дона, а с востока – не старое русло, а ерик (протока), вода по которому текла только в половодье. «На юге от городища за сухим руслом искусственной канавы находится ряд курганов, достигающий хуторов» [Сизов, 1889]. То есть, за «глубокий ров» археолог принял канаву, а за «могучий вал» – грунт, вынутый при ее строительстве. Скорее всего, «ряд курганов» – это тоже грунт, вынутый при строительстве канавы.

При раскопках в городище в XIX в. найдены остатки христианского храма и, возможно, кладбища около него, кресты и нательные крестики, в том числе и «крест-складень с изображениями князей Бориса и Глеба, с хорошо читаемыми русскими надписями «Глеб» и «Борс»» [Артамонов, 1935]. Найдены и формочки для литья крестиков. По аналогам кресты и крестики датированы X-XII вв. «Остатки храма, кресты и другие находки на городище свидетельствуют о христианской религии его населения». Найдены монеты византийские и херсонесского чекана, а также неопределенные мусульманские. По ним городище датировано IX-XI вв.

Вопрос о могильниках около Левобережного городища требует специального рассмотрения. Ниже приведем только ключевые данные.

В.И. Сизов отметил «ряд курганов» около городища и раскопал один из них. «Скелет найден на уровне горизонта, в слое чернозёма; над скелетом замечены следы дерева и найдены гвозди. Медная пряжка от пояса представляла обычный тип пряжек в курганах центральных губерний, относящихся к периоду не ранее XI века» [1889].

В 1934-1936 гг. М.И. Артамонов вблизи городища раскопал большой курган и 16 мелких курганов. Погребения он отнес к X-XII вв. и идентифицировал как принадлежащие населению Саркела (Белой Вежи). В большом кургане вскрыто 230 погребений. Краниологическая серия по нему включает 75 мужских, 51 женских и 17 детских черепов.  Из них 40 идентифицированы, как европеоидные, 10 – монголоидные, 9 – переходные. Краниологическая серия по малым курганам включает 15 мужских и 3 женских черепа. Из них 6 – европеоидные, и 7 – монголоидные [Герасимов, 1949, с. 135]. Мы предполагаем, что речь идет о мужских краниологических сериях.

«Особенно интересны погребения в курганах. Курганы насыпались заранее, до захоронения и представляли собой кладбища, в которых, как и в других местах, могилы располагались рядами и снаружи, повидимому, обозначались памятниками, к числу которых относится крест, грубо высеченный из песчаника. Покойников хоронили в дубовых или сосновых гробах без специального инвентаря, в частности без сосудов и жертвенной пищи. В некоторых гробах оказывается по два разновременных погребения. В общем могильник Белой Вежи носит черты городского кладбища и имеет явно выраженные признаки христианской религии погребенных» [Артамонов, 1952]. То есть, «курганы насыпаны заранее» для устройства на них христианского кладбища. Скорее всего, речь идет о грунте, вынутом при строительстве канавы. Отметим, что в захоронениях не найдены нательные крестики.

2.2. Правобережное Цимлянское городище

Правобережное Цимлянское городище находилось на правом берегу Дона (до образования Цимлянского водохранилища), который возвышался над рекой. Площадка, на которой оно построено, примыкает к крутому склону берега реки, а с севера и юга ограничена балками. Их склоны со стороны городища крутые. Стена из блоков известняка огораживала треугольный участок со сторонами длиной от 250 до 350 шагов. Но имелся какой-то фортификационный «выверт»: за стеной на некотором удалении от нее находились широкие валы. В 1744 г. стену разобрали, а блоки перевезли в Черкасск для строительства его укреплений («стены и башни крепости сохранялись на высоту до 3 м» [Флёров, 2013, с. 479]). Имеется план крепости, составленный военным инженером И. Сацыперовым в 1743 г. Его прокомментировал М. И. Артамонов: «позади сравнительно узких стен, на некотором расстоянии от них, показаны широкие валы» [1935]. По результатам раскопок в XIX в. в городище ничего «яркого» или необычного не нашли.

По результатам раскопок 1987, 1988 и 1990 гг. сделаны следующие выводы. Правобережное городище является однослойным памятником с кратким периодом существования. Культурный слой имеется исключительно внутри пространства, огороженного стеной. Он маломощен и однороден, комплекс находок в нем единообразен в культурном и хронологическом отношении [Флёров, 1995, с. 485]. Общий вывод сводится к следующему. Правобережное городище – это «крепость, … заселённая гарнизоном – группой вчерашних кочевников с семьями с традиционными для них юртообразными жилищами, расположенными без всякой системы. Условно говоря, культуру населения крепости можно назвать «культурой юртообразных жилищ»» [Флеров, 2010, с. 50]. «Крепостные стены толщиною 4,20 м, как и восемь башен, поставлены на прочное и надёжное основание из плит ракушечника и песчаника …. Внутреннее пространство крепости поделено на три отсека более тонкими стенами» [Флеров, 2010, с. 45]. Она существовала в первой трети и середине IX, «до X в. крепость не дожила» [Флеров, 2002, с. 488]. Реконструкция Правобережного городища показана на рисунке 2. Ее В.С. Флеров поместил на обложку своей монографии [2010].

С изучением Правобережного Цимлянского городища имеется она странность. В.И. Сизов приводит цитату из рапорта И. Сацыперова: «всему каменному строению сочинён план, и профили, в каком состоянии ныне, и как было до приезду моего» [1889]. Но М.И. Артамонов это важнейший документ – план и профили, в своей публикации не привел. Ограничился описанием отдельных элементов плана. «В Московском архиве, министерства юстиции хранится план городища, сделанный военным инженером Сацыперовым в 1743 г., на котором обозначены стены городища. Однако этот план производит странное впечатление, прежде всего тем, что позади сравнительно узких стен, на некотором расстоянии от них, показаны широкие валы. Надо полагать, что тонкие стены из тесаного камня, разобранные военным ведомством в 1744 г. и нанесенные на плане 1743 г., были не чем иным, как наружною облицовкою массивных стен, сложенных из кусков известняка, в настоящее время, по крайней мере, снаружи, превратившихся в мелкую щебенку. Узкие рвы, имеющиеся ныне вдоль валов снаружи, и являются, очевидно, местами, где были возведены эти облицовочные стены» [Артамонов, 1935]. В публикации приведен план Правобережного городища, но непонятно, кто его автор (Рис. 3). На плане показаны широкие валы, а вокруг них двойная линия, которая может обозначать тонкую стену. Она опоясывает вал по всему его периметру. Почему М.И. Артамонов не привел план И. Сацыперова и профили? Зафиксируем, что на нем отображено по описанию археолога: широкий вал, впереди него узкий ров, а за ним – тонкая стена. К этому добавим, что сразу за стеной начинаются крутые склоны берега Дона и балок. Но в главном мы согласны с М.И. Артамоновым. Такое сочетание оборонительных сооружений выглядит действительно странным.

Рис. 2 – Реконструкция Правобережного Цимлянского городища – вид с запада
(О. Фёдорова, акварель, 2006 г.)




Рис. 3 – План правобережного городища [Артамонов, 1935]




Рис. 4 – Правобережное Цимлянское городище. Разные варианты его плана [Флёров, 1995]

Автор публикации [Флёров, 1995, рис. 1] привел планы городища: И. Сацыперова (1743 г.), Сулина (1844 г.), М.И. Артамонова (1935 г.) и А.С. Плетневой (1990 г.) (Рис. 4). На плане М.И. Артамонова не показан его важнейший элемент. То, что мы идентифицировали как узкую стену, опоясывающую вал. План Сулина мы интерпретируем однозначно. Это редут, с плоской верхней частью валов. На плане нет стены. Ее разобрали в 1744 г. На плане А.С. Плетневой показаны только валы, хотя должно было быть показано и положение стены в прошлом. Частью плана И. Сацыперова являются профили, пересекающие вал и каменную стену. Последняя представлена двумя внешними каменными кладками. Между ними можно предположить наличие в прошлом забутовки. На профилях она не показана. Валы «островершинные». Но М.И. Артамонов пишет об одной каменной стене, которая, по его мнению, являлась наружной облицовкой стен крепости.

Рис. 4 – Правобережное Цимлянское городище. Разные варианты его плана [Флёров, 1995]

По поводу плана И. Сацыперова В.С. Флёров дал некоторые пояснения. «Мною опубликована копия плана И. Сацыперова, хранящаяся в Таганрогском музее. Не будучи археологами, первую публикацию плана и текста «Дела Ивана Сацыперова» из РГАДА осуществили Н.С. Коршиков и Н.А. Миненков (Ростовский университет), .... Оказалось, что таганрогская копия довольно точна и отличается лишь мелкими деталями. Происхождение ее мне неизвестно. Планы крепости в публикации М.И. Артамонова, а за ним С.А. Плетневой, нуждаются в критическом подходе» [Флёров, 2002, с. 159]. Как мы понимаем, В.С. Флёров в 1995 г. опубликовал план крепости, не зная его происхождение. Почему он не работал с планом И. Сацыперова во время выполнения раскопок городища (1987-1988, 1990 гг.), с тем, который хранится в Московском архиве? На него ясно указывал в 1935 г. М.И. Артамонов. Ученые из Ростовского университета с ним работали и опубликовали в 1999 г. Все это более чем странно. Общий вывод по этим делам определен. Мы не может принять во внимание план И. Сацыперова из публикаций В.С. Флёрова. Реально имеем только описание его элементов [Артамонов, 1935].

3. Авторское датирование

3.1. Левобережное городище

3.1.1. Нательные крестики

На городище найдены нательные крестики. Вопрос о хронологическом рубеже их появления запутан. Мы же будем опираться на факты. В публикации [Медникова и др., 2013] приведены результаты раскопок кладбища при церкви Иоанна Златоуста (центр Ярославля). По письменным документам известна с 1646 г. По археологическим данным датируется XVI в. Погребения XVI в. датированы по характерной кожаной погребальной обуви. Более поздние – по типологически датирующим нательным крестикам. То есть, нательные крестики появились только в погребениях XVII в. В 2007-2009 гг. раскопано кладбище около Никольского собора (1113 г.) на Ярославовом Дворище Новгорода. Изучено более 350 погребений. По найденным нательным крестикам сделано следующее заключение: «Все ставрографические находки относятся к XVI (редко) и второй половине или концу XVII – началу XVIII века» [Пежемский, Мацковский, 2013, с. 92]. Скорее всего, отнесение небольшого числа крестиков к XV в. является результатом ошибочного датирования погребений. Можно уверенно говорить, что нательные крестики, как христианские символы, появились в Новгороде в середине XVII в. Это дает нам хронологический рубеж появления нательных крестиков на территории Руси – середина XVII в. Этим же периодом следует датировать нательные крестики из Левобережного городища. Во второй половине XVII в. поселение на месте городища существовало.

3.1.2. Кирпичи

В недоступном нам докладе Московскому Археологическому обществу В.И. Сизов привел дополнительные данные о конструкции стены Левобережного городища. С внешних сторон она сложена кирпичами «не квадратными, а продолговатыми, сходными по форме с современными. … В отчете о раскопках 20-х годов прошлого века указывается, что наряду с квадратными кирпичами встречаются в большом числе «обыкновенные»» [Артамонов, 1935].    

На Руси ««Плинфа использовалась вплоть до XV века. На смену ей пришел «Аристотелев кирпич», близкий по размерам к современному кирпичу (289×189×67 мм)» [Каддо, 2017, с. 74]. Во время Бориса Годунова применялся «государев кирпич» размером 312×134×89 мм. В Петровскую эпоху размеры кирпича не регламентировались. «Аристотелев кирпич» появился на Руси в 1475 г. По «обыкновенным» кирпичам Левобережное городище (остатки стен из обожжённого кирпича) датируется периодом не ранее конца XV в.

Кирпичи Левобережного городища разделены на две группы с размерами 24×24×5, 36×24×5, 24×12×5 и 27×27×7, 30×30×7, 34×34×7 см [Афанасьев, 2011, с. 111]. Здесь отметим один важный момент. В древности при изготовлении обожжённых кирпичей существовали их стандарты. Но они точно не выдерживались из-за разной усушки глин. Обычный коэффициент усушки – 8-10 % [Моисееев, 2013, 187]. Это привело к небольшим вариациям средних размеров кирпичей одного стандарта для разных регионов (разных исходных глин). Пока мы рассмотрим только один стандарт кирпича Левобережного городища: 24×24×5 см – одинарный, 36×24×5 см – полуторный, 24×12×5 см – половинный. Проблему датирования мавзолеев из обожжённых кирпичей стандарта 25×25×5 см в Волго-Уральском регионе рассмотрел автор публикаций [Гарустович, 2013]. Разные исследователи их датирует периодом от XIII и до XVI вв. Автор доказывает, что все мавзолеи в степной зоне построены в XIV в. Для нас же важен то, то приведенные им размеры кирпича – это золотоордынский стандарт. И он соответствует размером одной из групп кирпича Левобережного городища. 

В публикации [Семби, 2015] рассмотрены результаты изучения мавзолея Ботагай (юго-запад Акмолинской области Казахстана). П.И. Рычков в 1762 г. сообщает о развалинах мавзолея и могильника около него, приводит свидетельство: «Киргисцы сказывают, что тут в старину живали Нагайцы» (с. 149). По результатам зарисовок развалин мавзолея (1831 г.) и раскопок (1974 и 2007 гг.) он датирован XVI в. Размеры обожжённых кирпичей: «22х11х4,5 см; 22х11х4 см; 35х22х5 см, а также квадратные 22х22х5 см; 22х22х4 см» (с. 153). Это соответствует (в пределах разной «усушки» глины) одному из стандартов кирпичей Левобережного городища – 24×12×5, 36×24×5 и 24×24×5 см. «В конце XVII века Иваном Жолобовым, руководителем экспедиции по Битюгу, была сделана заметка о том, что на р. Мечетке (окско-донское плоскоместье) «стоит мечеть татарская каменная»» [Цыбин, 2005]. Изучен памятник в 1989 и 2002 гг. Идентифицирован как мавзолей XIV в. Размер кирпича 25×25×4,3 и 23,5-24×23,5-24×5-6 см почти точно соответствует кирпичу Левобережного городища. Вывод здесь однозначный. При строительстве стен и зданий Левобережного городища применялись кирпичи классического золотоордынского стандарта. По нему оно датируется не ранее XIII в.

Отметим три интересных момента.

1. Половинные кирпичи Левобережного городища – 24×12×5 см, почти соответствуют ГОСТу 530, кирпич глиняный обожженный – 25×12×6,5 см. Последний немного толще.

2. Синтрон Софийского собора Новгорода (середина XI в.) сложен из кирпича, размер которого (37×23×5 см) [Новосёлов, Хрусталёв, 2013, с. 27] соответствует полуторному кирпичу Левобережного городища (36×24×5 см).

3. «хазарский государственный, идущий от хакана и бека, заказ на строительство его греками был документирован Константином Багрянородным» [Флёров, 2010, с. 245-246]. У специалистов, идентифицировавших Левобережное городище с Саркелом, получилось, что именно греки ввели в IX в. классический золотоордынский стандарт кирпича. Свой стандарт плинфы греческие мастера при строительстве Саркела не применили.

3.1.3. Фундамент

Археологи едины во мнении об отсутствии у стены Левобережного городища фундамента. Это принципиально не так. Нижняя часть стены из обожжённого кирпича – это и есть ее фундамент. Функциональное назначение фундамента в регионах с холодной зимой – постановка здания на грунт ниже глубины его промерзания. В районе городища этот параметр равен 1,0 м. В.И. Сизов не видел стены, выступающие над поверхностью земли. При учете высоты стены до 142 см, глубины ее основания до 213 см и толщины культурного слоя порядка 75 см, нижний слой обожжённых кирпичей гарантированно находился ниже глубины промерзания грунта. Его морозные деформации стене не грозили. Те, кто построил стену, знали, как сооружать фундамент в регионах с холодной зимой. Это были не византийские, а именно русские мастера. На Нижнем Дону они могли построить кирпичную стену не ранее XVI в.

3.1.4. Знаки на кирпичах

Казаки добывали на Левобережном городище кирпич. Часть сдавали скупщикам. У одного из них скопилось до 25000 штук. В 1888 г. Веселовский перебрал кирпичи и сделал копии нанесенных на них знаков (всего 200). Большинство знаков сделаны пальцем по сырой глине сформованного кирпича, часть нацарапана после его обжига [Артамонов, 1935]. Небольшое количество кирпичей со знаками найдено по результатам раскопок XX в. Мы выполнили идентификацию знаков. Но сначала рассмотрим древние христианские символы.

На возвышенности у хутора Потайновского (рядом со станицей Цимлянской) стоял камень, на котором был изображен рельефный крест. «Крест — четырехконечный с расширяющимися концами — представляет вариант «процветшего креста». Нижний конец его раздваивается на короткие отростки, под тупым углом расходящиеся в стороны. … Внизу под раздвоением имеется врезанное начертание типа тамги, состоящее из перпендикуляра, по сторонам которого симметрично расположены: слева – маленькая фигура в виде перевернутой в обратную сторону буквы Э и справа в виде буквы С, соединенной с вертикальной линией короткой горизонтальной чертой» [Артамонов, 1935]. Эта реликвия утеряна. Тамга под крестом – это нонсенс. Здесь могли быть нанесены только христианские символы. Это «Э-перевернутая» и ««С» с короткой чертой».

Авторы Новой хронологии целенаправленно исследовали христианскую символику. Оказалось, что в прошлом существовали разные формы креста, главного символа Христианства [Носовский Г.В., Фоменко, 2007; Носовский и др., 2010]. Те, которые понадобятся нам для идентификации знаков на кирпичах, показаны на рисунке 5. В публикации [Монин, 2016, илл. 130-138] приведены Т-образные кресты на надгробных камнях конца XV – XVI вв. Наша идентификация знаков на кирпичах Левобережного городища дана на рисунке 5. Большинство из них – разные формы креста. Особый интерес представляют шестиконечный и трехконечный кресты над полумесяцем. Точно такой шестиконечный крест над полумесяцем изображен на знамени донских казаков (рис. 6). Мы не думаем, что художник (Ю. Коссак, 1877 г.) мог быть неточным в таком важном вопросе. Уверены, что он изобразил известные ему реалии, возможно XVIII в. На знамени и кирпиче изображен крест шестиконечный «русский православный» [Кузнецов, 1997, рис. 26]. А четырехконечный крест над полумесяцем был принят в Византии и на Руси. Сформулируем гипотезу, не имеющую отношение к рассматриваемому вопросу. Двуглавый орел, знак императорского двора Византии и родовой герб Палеологов, а позднее герб России – это стилизованное изображение трехконечного креста с верхними концами, загнутыми вниз (рис. 5).

Рис. 5 – Древние русские кресты

Трехконечный вилообразный крест с верхними концами, загнутыми вниз (А), четырехконечный вилообразный крест с прямыми концами (Б) (Лужицкий монастырь. Кресты на надгробьях. [Носовский и др., 2010, рис. 50, 60]), четырехконечные вилообразные кресты с верхними концами, загнутыми вниз и вверх (В) [Носовский Г.В., Фоменко, 2007, рис 1.152]. На врезке двуглавый орел, знак императорского двора Византии и родовой герб Палеологов.

Рис. 6. Знаки на кирпичах Левобережного Цимлянского городища
1 – четырехконечный крест прямой, косой, в круге, свастика;
2 – Т-образный крест;
3 – трехконечный вилообразный крест с прямыми концами;
4 – трехконечный вилообразный крест с верхними концами, загнутыми вниз;
5 – трехконечный вилообразный крест с верхними концами, загнутыми вверх;
6 – четырехконечный вилообразный крест с прямыми концами;
7 – четырехконечный вилообразный крест с верхними концами, загнутыми вверх;
8 – шестиконечный крест;
9 – «Э-перевернутая»;
10 – не идентифицированный символ.

Рис. 7 – Крест над полумесяцем
Кресты на кирпичах Левобережного Цимлянского городища на рисунке 6 отмечены красными квадратами.

Знак «Э-перевернутая» имеется на плинфе христианского храма на территории Большого Сочи (Рис. 8). К середине XX в. от него сохранились основание стен, фундамент и подвал. По результатам раскопок 2010 г. храм идентифицирован как «памятник архитектуры византийского круга IX–X вв., созданный в традиции абхазской школы» [Армарчук и др., 2010, с. 89].

Рис. 8 – Знаки на плинфе христианского храма на территории Большого Сочи
[Армарчук и др., 2010]

Общие выводы сводятся к следующему. Формовали глиняные кирпичи христиане. Они наносили на часть из них крест, имеющий разные формы, которые были приняты на Руси до определенного времени. То есть, кирпичи изготовлены до некой религиозной реформы. Ее следы выявили авторы Новой хронологии в Лужицком монастыре. Надгробные плиты с трехконечными крестами были уложены в фундамент его построек [Носовский и др., 2010]. Строительство велось во второй половине XVII в. Это дает нам хронологический рубеж символов креста на кирпичах Левобережного городища – не позднее XVII в. В XVIII в. бытовали уже унифицированные формы креста. 

3.1.5. Керамика

В границах хутора Потайновского археологи нашли культурный слой древнего поселения. При его изучении (небольшой раскоп и обрывистый берег) в одном из пластов толщиной 0,5 м выявлена керамика, сходная с керамикой Левобережного городища. По нашему мнению, археологи раскопали культурный слой, сформированный жителями хутора Потайновского, то есть, казаками. Это датирует городище периодом не ранее появления русских казаков на Нижнем Дону (не ранее XVI в.).

3.2. Правобережное городище

По форме кирпичей, найденных при раскопках Правобережного Цимлянского городища, сделано заключение: «крепость какое-то время сосуществовала с ранним Саркелом» [Флеров, 2002, с. 486].

В.И. Сизов установил: «Стены его [городища] сложены все из белого плитного камня – местного, мягкого известняка» [1889]. Остатки стен разобрали в 1744 г. именно для того, чтобы повторно использовать каменные блоки для строительства укреплений. В климатических условиях Нижнего Дона стена из блоков мягкого известняка без надлежащего ухода (штукатурка и защита от осадков ее верхней части) по нашей экспертной оценке простоит не более 200 лет. Это дает нам время сооружения стены Правобережного городища – не ранее середины XVI в. По мнению археологов, стену из известняка оставили на произвол стихии не позднее IX в. То есть, они уверены, что блоки из мягкого известняка не разрушились в течение 850 лет. Такое невозможно в принципе.

Правобережное городище, по его планам, мы однозначно идентифицируем как редут XVII-XVIII в.      

3.3. Могильники

3.3.1. Нательные крестики

В погребениях, идентифицированных как христианские, не найдены нательные крестики. В соответствии с информацией, приведенной в пункте 3.1.1, погребения следует датировать периодом не позднее XVI в.  

3.3.2. Монголоидность

Краниологическая серия из могильников около Левобережного городища является смешанной. На основе мультидисциплинарного подхода, реализованного в рамках новой дисциплины «Геноэтномика» нами сделан категорический вывод: калмыки были первой популяцией, принесшей в Восточную Европу и сопредельные регионы Азии монголоидность и ее генетические маркеры (гаплогруппы Y-хромосомы С, О и D) [Тюрин, 2018-а]. Серия из могильников около городища идентифицирована как ногайская. По наличию в ней черепов с монголоидными компонентами датирована периодом не ранее появления в регионе калмыков (не ранее середины XVII в.).

3.3.3. Сифилис

«Сифилитические изменения в длинных трубчатых костях и в костях черепа были найдены нами у 26 взрослых из 294 похороненных (8,8 %)» [Рохлин, 1965, с. 200]. По частоте проявлений сифилиса на останках из могильников дана следующая справка: «С учетом того, что примерно 15 % патологии поражает костную систему, приблизительно каждый второй-третий человек в этой группе болел сифилисом» [Бужилова, 2005, с. 250–251]. «Чем объяснить несомненно большую частоту сифилитических поражений костей у жителей Саркела-Белой Вежи по сравнению с другими исследованными нами костями людей, живших в других местах в доколумбовские времена?» [Рохлин, 1965, с. 200]. Эпидемией сифилиса у кочевников Нижнего Дона в период не ранее XVI в. Она проявилась и в первой половине XX в. По данным Наркомата здравоохранения (1926 г.) «пораженность сифилисом среди калмыков достигала 14,5 %, тогда как у «бурято-монголов» – 61 % от всего населения» [Бадугинова, 2014, с. 31]. Более подробно датирование по сифилису рассмотрено в нашей публикации [Тюрин, 2018-б]. 

3.3.4. Калмыки

Имеются свидетельства (сообщение Веселовского, 1887 г.) жителей соседнего хутора Попова, «о похоронах на городище пришлых калмыков» [Артамонов, 1935]. По нашей трактовке «на городище» включает и могильники. То есть, во второй половине XIX в. минимум один из них функционировал.

3.4. Радиоуглеродное датирование

Раскопки Правобережного городища выполнены в 1987, 1988 и 1990 гг. В это время в СССР был «пик» применения радиоуглеродного датирования при археологическом изучении памятников прошлого. Однако, для Правобережного городища ни одной радиоуглеродной даты не получено. Более того, археолог, производивший раскопки, приводит в своей монографии «теоретическое» обоснование нецелесообразности применения этого метода датирования. «Целесообразно ли вообще радиоуглеродное датирование городища с допусками в век или два?» [Флёров, 2010, с. 112]. Странная постановка вопроса, странная и сама ситуация. Но это формально.

В научной литературе опубликовано две калибровочные кривые радиоуглеродного датирования [Тюрин, 2005]. Одну из них создало радиоуглеродное сообщество по данным дендрохронологии (Intcal98). Вторая (high-resolution calibration of the radiocarbon timescale) создана геологами и геофизиками [Hughen et al., 2004]. В разрезе донных отложений бассейна Кариако (акватория Карибского моря около побережья Венесуэлы) измерено содержание радиоактивного изотопа углерода 14С. Калибровка хронологии разреза выполнена по данным, полученным скважиной GISP2 (ледник Гренландии). Обращаем внимание на то, что статья геологов и геофизиков опубликована в самом авторитетном журнале – Science. Эту калибровочную кривую мы обозначаем индексом KK(mag/13,56). Для верификации калибровочной кривой приведен график объема продуцирования изотопа 14С, рассчитанный по вариации интенсивности магнитного поля Земли (Global 14C production, calculated as a function of the earth’s geomagnetic field intensity, fig. 4). Его мы пересчитали в независимую калибровочную кривую радиоуглеродного датирования KK(mag/13,56). Калибровка радиоуглеродных дат по калибровочной кривой, принятой в радиоуглеродном сообществе, дает календарную дату. Точно также можно калибровать радиоуглеродные даты и по кривой KK(mag/13,56). Пример такой калибровки приведен в нашей публикации [Тюрин, 2018-б]. Мы утверждаем, что калибровочная кривая радиоуглеродного сообщества не соответствует реальному содержанию радиоактивного изотопа углерода 14С в атмосфере прошлого. Калибровка по ней дает системно сфальсифицированные даты. По этой причине при датировании археологических объектов возникают «странные» эффекты.  

Археологи датируют Правобережное городище IX в. Но калибровочная кривая радиоуглеродного датирования для образцов IX в. дает календарные даты, попадающие в 1 тысячелетие до н. э. А в IX в. попадают календарные даты образцов, реально характеризующих объекты второй половины XIV – первой половины XV вв. Главное здесь то, что радиоуглеродные даты образцов, отобранных в Правобережном городище, не попадут в IX в. Археологи это знают, поэтому сами для себя ввели запрет на датирование объектов, относимых к салтово-маяцкой археологической культуре (середина VII – начало X вв.), радиоуглеродным методом. Именно эта культура идентифицирована ими как материальное наследие Хазарского каганата. Автор публикации [Айбабин, 2013] детально рассмотрел археологическое наследие хазар времени создания каганата. «Вероятно, в последней трети VII – первых десятилетиях VIII вв. хазары хоронили в степях Поднепровья своих каганов. В этот период именно там они создали погребально-культовые комплексы кремированных правителей каганата» (с. 303). Радиоуглеродные даты не упоминаются. Отметим, что под «запретом» мы понимаем только публичную сферу. Уверены, что археологи выполняли тестовые датирования Правобережного городища. По-другому и быть не могло. Но полученные даты их не устроили. Выполнять «официальное» датирование они не стали. 

Для нас здесь важно следующее. Правобережное городище не может быть отнесено к второй половине XIV – первой половине XV вв. Реальное его датирование этим периодом дало бы даты, устраивающие археологов.

3.5. Обобщение результатов авторского датирования

Стены Левобережного Цимлянского городища датируются:

• - по «обыкновенным» кирпичам – не ранее конца XV в.;
• - по классическому золотоордынскому стандарту кирпича – не ранее XIII в. 
• - по типу фундамента – не ранее XVI в.;
• - по знакам на кирпичах – не позднее XVII в.

Стены построены в XVI-XVII вв.

Поселение внутри стен датируется:

• - по крестикам – во второй половине XVII в. оно существовало;
• - по керамике – не ранее XVI в.

Даты поселения соответствуют хронологическому интервалу, которым датировано строительство стен.

Правобережное Цимлянское городище датируется:

• - по кирпичам – XVI-XVII вв.;
• - по блокам из мягко известняка – не ранее середины XVI в.;
• - по функциональному назначению валов – XVII-XVIII в.

Курганные могильники около Левобережного городища функционировали в период XVI – вторая половина XIX в. Возможно они функционировали и ранее XVI в., но соответствующих фактических данный не имеется.

4. Хронологическая основа археологов

Датирование археологами Левобережного (834-837 – 1117 гг.) и Правобережного (первая треть – середина IX в.) городищ и могильников базируется на монетах и отнесении этих объектов к салтово-маяцкой культуре. Кроме того, Левобережное городище идентифицировано как Саркел – Белая Вежа, и датировано по письменным свидетельствам. Радиоуглеродное датирование рассматриваемых объектов не выполнялось. Ссылок на термолюминесцентные и археомагнитные даты мы не нашли. То есть, датирование этими методами тоже не выполнялось. Археологи имели и имеют возможность радиоуглеродного датирования рассматриваемых объектов. Левобережного городища и могильников по костям, которые где-то хранятся, а Правобережного городища по результатам раскопок 1987, 1988 и 1990 гг. Более того, мы уверены, что они выполняли радиоуглеродное датирование, но получили даты, которые не соответствуют принятой хронологии городищ. Формально же отказ археологов от датирования радиоуглеродным методом объектов, относимых к салтово-маяцкой культуре, однозначно свидетельствует о несоответствии реальности определенных ими ее хронологических рубежей. Без наличия радиоуглеродных, термолюминесцентных и археомагнитных дат археологи не могут вступить в полемику по результатам нашего датирования городищ и могильников. Их хронологическая основа датирования этих объектов носит договорной характер, но этот договор на автора данной статьи не распространяется.   

5. Реконструкция

В XVII в. Московское царство укрепило свои южные рубежи. В его начале создана Белгородская черта. В 1679-1680 гг. сформирована Изюмская черта. Мы предполагаем, что в это же время была обустроена граница на Нижнем Дону. Наша реконструкция ее объектов приведена на рисунке 9. На правом берегу реки был построен редут (Правобережное городище). Пушки, установленные на его валах, контролировали главное русло Дона. Но у редута было одно «слабое» место. Пушками не простреливались склон берега реки и склоны балок. Поэтому редут был дополнительно укреплен стеной. То есть, собственно редут (его плоские сверху валы) – это артиллерийская позиция. А узкая стена высотой примерно 2,5-3,0 м, являлась ее защитой от внезапного нападения врагов. Наша интерпретация соответствует мнению В.И. Сизова «городище … служило исключительно крепостью, сторожевым постом; сторожа водный путь Дона, оно в тоже время было защищено с запада, т.е. со стороны степи: от городища идут в степь на большом расстоянии друг от друга особенного рода сооружения также из белого камня, имеющие форму основания круглой башни» [1889]. Функциональное назначение башен другое. Они маркировали границу Московского царства на участке от Дона до черты на Северном Донце. При этом, башни могли быть и дозорными пунктами. Маркировка границы в степи дело совершенно необходимое. Это разграничение пастбищных угодий между пользователями, в данном случае, между казаками и ногаями. Таким образом, строительство редута и башен мы относим к XVII в.

Рис. 9 – Реконструкция границы Московского царства на Нижнем Дону в XVII в.
(А.М. Тюрин, 2017 г.)

Топооснова с карты 1941 г.
1 – казачьи поселки;
2 – Дон и его старицы;
3 – пойма;
4 – донской Меновой двор и таможенный пункт (Левобережное Цимлянское городище);
5 – редут (Правобережное Цимлянское городище);
6 – поклонный крест;
7 – граница Московского царства;
8 – скотопрогонная дорога, чумацкий шлях, в прошлом Ногайский шлях;
9 – перевоз через Дон.

Великий перевоз через Дон по свидетельству Герберштейна находится близ устья Северного Донца. В этнографический период перевоз через Дон был и около хутора Потайновского. «К этому перевозу в древности подходили караванные пути, а в недавнее время два больших чумацких шляха: один с Волги, другой из степей Манычских. К перевозу подходила и скотопрогонная дорога с Кавказа в Центральную Россию» [Артамонов, 1935]. Но этот перевоз, естественно, не действовал во время половодий: «в это время пароходы с Дона останавливающие вблизи городища – у Поповых хуторов и нагружаются здесь скотом, пригоняемым из степей» [Сизов, 1889]. То есть, Левобережное городище было прямо и непосредственно расположено на скотопрогонной дороге. В более ранний период перевоз около Потайновского соответствовал Ногайскому шляху, простирающемуся на север до Тамбова [Артамонов, 1935].

«Крепость нарочито была поставлена на пересечении нескольких торговых путей, и одной из основных ее функций была таможенная служба. Караваны, проходившие по дорогам через крепость, останавливались в ней» [Плетнева, 1999]. Мы почти согласны с С.А. Плетневой. Но она находится в плену собственных реконструкций, выполненных по «отпечаткам кирпичей» – мощные стены, массивные башни, крепость. Объект на месте Левобережного городища не являлся крепостью. Он был только стилизован под крепость. Приведет два примера таких объектов.

Про Меновой двор около Оренбурга в справочниках сообщается следующее. Построен в 1749-1754 гг. около Оренбурга в 2-3 км южнее р. Урал. Стеной из обожжённого кирпича была ограждена площадка размерами примерно 420х420 м (Рис. 10). По углам ограждения были башни с установленными на них пушками. Внутри находились лавки, амбары, церковь, мечеть и гостиницы. Функционировал только в теплый период года. Главная функция – меновая торговля с казахами. Поставляемый ими основной товар – скот. До 1868 г. на Меновом дворе находилась таможня. Аналоги такого «двора» существуют и сегодня. Один из них мы видели в Вахшской долине (Таджикистан). У дороги, но вдали от населенных пунктов, стеной из неотесанных камней огорожена прямоугольная в плане площадка. Никаких строений на ней не имеется. Там в определенные дни недели ведется торговля скотом. В проходе в «двор» осуществляется базарный сбор. Стены из кирпича, башни и пушки оренбургского Менового двора – это гарантия Империей безопасности торговцев, играющая, главным образом, символическую роль.

Рис. 10 – Оренбургский меновой двор в XVIII в. Старинная гравюра

Устройство китайского таможенного пункта конца XVII в. описали глава российского посольства в Китай Избрант Идес и его участник Адам Бранд [Идес, Бранд, 1967]. Проход в горах был перегорожен массивной стеной с башнями (элемент Великой китайской стены). Стенами был окружен большой двор (Рис. 11). Имелись двое ворот, расположенных напротив друг друга на расстоянии выстрела из мушкета (по справочникам – 200-240 м). Над воротами были башни, в которых находилась стража.

Рис. 11 – Китайский таможенный пункт, конца XVII в. [Идес, Бранд, 1967]

Объект, соответствующий Левобережному городищу, является аналогом оренбургского Менового двора. По Ногайскому шляху с Северного Кавказа и Прикаспия на север перегоняли скот и везли соль. Везли и другие товары, обычные для караванных путей. По этой дороге совершались и набеги степняков на русские города, расположенные южнее Оки. При обустройстве границы Московского царства на Нижнем Дону, был изменен порядок торговли скотом и солью. «Южане» должны были передавать этот товар русским купцам. Для совершения этих операций и был построен донской Меновой двор. Это пространство «193,5×133,5 м» окруженное кирпичной стеной толщиной примерно 1,0 м. Могли быть и башни с пушками. Внутри двора была церковь (ее остатки раскопали) и мечеть (остатки не найдены), как на оренбургском Меновом дворе. Были и гостиницы для купцов. «Очевидно, для них предназначался пристроенный к стене цитадели караван-сарай (здание I). Это одна из самых ранних известных нам построек этого назначения …. В ней есть все три обязательные для караван-сараев части: комнаты для гостей (5 комнат), длинное помещение для скота и широкий замкнутый (закрытый) со всех сторон двор» [Плетнева, 1999]. Донской Меновой двор служил и таможенным пунктом для караванов с товарами. У нашей реконструкции есть замечательно подтверждение. Ерик, западнее которого находился Меновой двор, в середине XX в. назывался «Рубежный» [Плетнева, 1996, рис. 51]. То есть в прошлом здесь была граница. Меновой двор построен прямо на ней, но со стороны Московского царства.

Донской Меновой двор построен в первой половине XVII в. Производство кирпича и извести для его строительства было налажено артельным способом. Единый стандарт не введен. Артели на месте производили кирпич золотоордынского стандарта. Артели, состоящие из христиан, метили свои кирпичи христианскими символами, главным образом, разными формами креста. Не все, а выборочно. Часть кирпича стандарта, близкого к «Аристотелеву кирпичу», поступила с верховий Дона. В середине XVII в. ситуация в Прикаспии резко изменилась. В регион пришли калмыки. Переформатирование ими этнополитической ситуации здесь завершилось созданием Калмыцкого ханства в составе Московского царства (1664 г.). С другой стороны, Московское царство начало обустраивать новые опорные пункты южнее редута и Менового двора. Редут был «разоружен» и оставлен на произвол стихии (конец XVII в.). С укреплением положения на южных рубежах Московского царства, а позднее Российской империи изменился порядок торговли скотом и солю. Русские гуртовщики скупали его непосредственно в степи. А соль начали возить чумаки, загружая свои телеги на соляных промыслах. Донской Меновой двор стал не нужен. Его стены разобрали, а кирпич использовали при строительстве домов в соседних казачьих поселках. Реально кирпича там было не очень много. На перевозе через Дон (у хутора Потайновского) был один совершенно необходимый элемент – поклонный крест (описан выше). Он стоял на холме и встречал христиан, которые возвращались из степи. 

Редут и Меновой двор превратились в городища. Их облюбовали для зимовок ногайские рода (в пойме Дона был камыш и кустарники, на которых крупный рогатый скот мог продержаться до весны). Зимние «юрты» кочевников сооружались так, как описывают археологи. Основной элемент – заглубление в грунт. Эти «юрты» показаны на реконструкциях Левобережного и Правобережного городищ (Рис. 1 и 2). Такие «юрты» казахи строили на зимовках около Улутау (Центральный Казахстан) и в начале XX в. Это однокамерное строение, заглубленное в грунт на 20-25 см. Его стены из дерна толщиной до 0,5 м. В центре «юрты» стоял столб, от которого к стенам покато укладывали перекладины. Эта конструкция перекрывалась кугой (не камышом), а сверху – толстым слоем земли. Потолок был низким. Печь размещали в углу «юрты». Ее клали из камня, или из дёрна, затем обмазывали глиной. В печь вмазывали казан. Дымоход выводили выше крыши. Рядом с жилищем строилась кладовая для съестных припасов. [Оразбек, 2015, с. 141-142].

Ногайский род, занимающий Левобережное городище входил в калмыцкий улус. Обмен невестами с калмыцкими родами привел сначала к метисации ногаев, а позднее превращению их в калмыков. Но они сохранили похоронную традицию ногаев и в соответствии с ней продолжали погребения своих умерших родственников на могильниках около городища до конца XIX в. Поэтому сформированная по ним краниологическая серия является смешанной. Ранние захоронения принадлежат ногаям-европеоидам, а поздние – европеоидам с компонентами монголоидности. И, конечно, на таком бойком месте, как Меновой двор на скотопрогонной дороге просто обязана была возникнуть локальная эпидемия сифилиса.

В 60-х годах XX в. начал формироваться симулякр под названием «Хазарский каганат». Это копия, не имеющая оригинала. Главным направлением являлось создание «оригинала» – материального наследия каганата. Остатки донского Менового двора и редута были идентифицированы как хазарские крепости.

5. Общие выводы

1. На примере изучения Правобережного Цимлянского городища можно сделать однозначный вывод о деградации поздней советской археологии в части применения независимых естественнонаучных методов датирования артефактов. Радиоуглеродное, термолюминесцентное и археомагнитное датирование не выполнялось.

2. Датирование Левобережного Цимлянского городища базируется на монетах, а также на его идентификации с Саркелом и Белой Вежей письменных свидетельств. Реконструкция укреплений – на отпечатках кирпичей на грунте. Результаты раскопок XIX в. археологами проигнорированы. 

3. По результатам раскопок, Левобережное городище однозначно идентифицировано как объект, построенный русскими. Фактов, свидетельствующих о том, что Левобережное и Правобережное городища построены не русскими, не выявлено.

4. Непонятная ситуация сложилась с планами Правобережного городища. Пока мы воздержимся от констатации признаков их фальсификации. Археологи обязаны этот вопрос прояснить.    

5. По фактам, приведенным в публикациях археологов, выполнено датирование Левобережного и Правобережного Цимлянских городищ, а также могильников. В соответствии с авторской реконструкцией, объекты, соответствующие городищам, построены русскими в XVII в. и являлись частями укрепленной границы Московского царства. Левобережное городище было донским Меновым двором, стилизованным под крепость, а также таможенным пунктом на караванной и скотопрогонной дороге, идущей к перевозу через Дон у хутора Потайновского. Правобережное городище было редутом. Юртообразные жилища на их территориях построены ногаями после того, как эти объекты перестали функционировать по своему назначению. Часть погребений около Левобережного городища принадлежит ногаям, в том числе метисированным при контактах с калмыками. Их могильники функционировали до конца XIX в.

6. Левобережное и Правобережное городища относятся к салтово-маяцкой культуре, идентифицированной археологами с материальным наследием Хазарского каганата. С начала 60-х годов XX в. целенаправленно формируется симулякр «Хазарский каганат», который уже встроен в представления о прошлом России.  

Литература

Айбабин А.И. Археологическое наследие хазар времени создания каганата // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии, 2013, № XVIII, с. 277-315.

Армарчук Е.А., Мимоход Р.А., Седов Вл.В. Христианский храм у пос. Веселое: предварительная публикация результатов раскопок 2010 г. // Российская археология, 2012, № 3, с. 78-90.

Артамонов М.И. Средневековые поселения на нижнем Дону. – ИГАИМК, 131. Л., 1935.

Артамонов М.И. Белая Вежа — русская колония в степях Подонья // КСИИМК, 1952, Вып. XLI, с. 41-45.

Афанасьев Г.Е. Кто же в действительности построил Левобережное Цимлянское городище // Российская археология, 2011, № 3, с. 108-119.

Бадугинова М.В. Экспедиция П. Ю. Берлина в Калмыкию (1925 г.) и ее значение в развитии здравоохранения республики // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 2014, № 3, с. 30-36.

Бужилова А.П. Homo sapiens: История болезни. М.: Языки славянской культуры, 2005, 320 с.

Гарустович Г.Н. К вопросу о хронологии кирпичных мавзолеев в степной полосе Южного Урала и Западного Казахстана // Вестник ВЭГУ, 2013, № 1 (63), с. 108-113.

Герасимов М.М. Основы восстановления лица по черепу. М. Советская наука, 1949, 188 с. 

Идес И., Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). Глав. ред. восточной лит-ры, 1967, 403 с.

Каддо М.Б. Стандартизация размеров кирпича // Успехи современной науки, 2017, Т. 4, № 1, с. 74-76.

Кузнецов В.П. История развития формы креста. Краткий курс православной ставрографии.  М: Альманах «Жизнь вечная», 1997,  40 с. 

Медникова М.Б., Энговатова А.В., Решетова И.К., Шведчикова Т.Ю., Васильева Е.Е. Эпидемиология войны и смуты: антропологические и письменные источники в изучении качества жизни населения русского города XVI-XVII вв. (на примере Ярославля) // Краткие сообщения Института археологии, 2013, № 231, с. 154-171.

Монин М.А. Тверские надгробия: образ пути или его окончание? В книге: Планета Тверь. Культура Тверского княжества периода независимости (1247-1485 гг.), Москва, 2016, с. 241-251.

Новосёлов Н.В., Хрусталёв Д.Г. От Благовещения к Софии или наоборот? (к проблеме начального этапа монументального строительства в Новгороде) // Новгородский исторический сборник, 2013, № 13 (23), с. 20-47.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т., Фоменко Т.Н. Изгнание царей. АСТ-Астрель, 2010, 254 с.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Казаки-арии: Из Руси в Индию.  АСТ-Астрель, 2007, 448 с.

Моисеев Д.А. Средневековая плинфа Мангупского городища // Древности, 2013, Т. 12, № 12, с. 179-192.

Оразбек Е.Ж. Традиционное хозяйство казахов междуречья Буланты и Билеуты (по материалам этнографической экспедиции 2010 года) // Национально-освободительная борьба казахского народа. Булантинская битва, Астана, 2015, с. 135-145. 

Пежемский Д.В., Мацковский В.В. О датировке кладбища у Никольского собора на Ярославском Дворище в Великом Новгороде // Вестник антропологии, 2013, № 3(25), с. 89-99.

Плетнёва С.А. «Саркел и «Шелковый путь». Издательство Воронежского государственного университета, 1996, 170 с.

Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. М.: Мосты культуры, Иерусалим: Гешарим, 1999. 380 с.

Рохлин Д.Г. Болезни древних людей. Наука, 1965. 305 c.

Семби М.К. Мавзолей Ботагай – памятник средневековой казахской архитектуры (краткая история исследования) // Национально-освободительная борьба казахского народа. Булантинская битва, Астана, 2015, с. 149-154. 

Сизов В.И. Раскопки в двух городищах близ Цимлянской станицы на Дону // Тр. VI Археологического съезда, Т.IV, 1989.

Тюрин А.М. Практика радиоуглеродного датирования. Часть 3. Калибровочная кривая. Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2005, Вып. 3. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Ногаи: антропологический аспект // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018-а, Вып. 15. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Датирование по сифилису погребений, могильников, популяций и археологических культур // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018-б, Вып. 15.  [Новая хронология]

Успенский Б.А. Крест и круг: Из истории христианской символики // Языки славянских культур, 2006, с. 225-258.

Флёров В.С. Правобережное Цимлянское городище в свете раскопок в 1987-1988, 1990 гг. // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии, 1995, № 4, с. 441-516.

Флёров В.С. Крепости Хазарии в долине Нижнего Дона (этюд к теме фортификации) // Хазарский альманах, 2002, Т.1, с.151-168. 

Флёров В.С. «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность. М.: Мосты культуры, 2010, 260 c.

Флёров В.С. Византийское в нижне-донских крепостях Хазарского каганата // Ρωμαιοζ: сборник статей к 60-летию проф. С.Б. Сорочана. Харьков, 2013. Т. 2. С 474-502.

Цыбин М.В. Мавзолей Чингисидов // Сайт «Археологический музей Воронежского университета», 2005.

Hughen K., Lehman S., Southon J., Overpeck J., Marchal O., Herring C., Turnbull J. 14C Activity and Global Carbon Cycle Changes over the Past 50,000 Yeas. Science, Vjl. 303, 9 January 2004, p. 202-207

статья получена 2.12.2017