ВВЕДЕНИЕ.
Естественные архивы Земли, представленные натуральными седиментационными образованиями самого разного характера (лёссы, донные морские и озерные отложения, торфяники, ледники и ледниковые покровы, и т.п.), в той или иной форме хранят сведения о всех сколь–либо значимых природных изменениях, имевших место на нашей планете. И – по крайней мере за тот период времени, что на Земле существует человеческая цивилизация – эта информация обладает разрешением, достаточным для выработки уверенных выводов о влиянии названных изменений на жизнь и деятельность человеческих сообществ.
Данная работа была спровоцирована рядом исследований других ученых, основанных на интерпретации так называемого «вулканического сигнала» в гренландских и антарктических ледниковых кернах в плане поиска источников этого сигнала и выработки гипотез о связи отслеженных таким образом природных катаклизмов с цивилизационными процессами - см., например, статью Я. А. Кеслера «Осознание сквозного времени» [Кеслер, 2003]. Суть вопроса заключается в следующем.
Известно, что один из наиболее эффективных методов исследования вулканической деятельности в прошлом – это изучение кислотности и аэрозольных включений в ледниковых кернах, так как они содержат в себе вещественное доказательство атмосферной загрузки. В центральных зонах крупных ледниковых щитов температура воздуха в течение всего года сохраняется отрицательной, причем намного ниже нулевой отметки шкалы Цельсия (среднегодовые температуры ниже –25°С). Этим обусловлен тот факт, что таяние в подобных областях отсутствует, и происходит лишь накопление выпадающего снега или намерзающих осадков с последующим их оседанием и рекристаллизацией, приводящей к превращению снега в фирн (переходную породу между снегом и собственно ледниковым льдом, состоящую из связанных между собой ледяных зерен), а затем, на глубине 50-150 м от поверхности – в лед. Пробурив ледниковый щит, можно проследить в колонке льда хорошо сохранившиеся годовые слои, уверенно отделяемые друг от друга по летним и зимним отложениям, которые различаются по структуре, плотности и запыленности [Котляков и Гордиенко, 1982; Котляков, 1994; Войтковский, 1999; Николаев, 1999; детали также в сб. Oeschger и Langway, 1998]. В слоях отмечается изменение химического и физического состава льда, а также пепловые включения, являющиеся результатом выпадения на поверхность ледника продуктов вулканических извержений. По интенсивности подобного вулканогенного сигнала в керне можно в той или иной степени судить о мощности извержения и о степени удаленности данного места от источника вулканического материала, поэтому датированные вулканогенные слои в ледниковых кернах довольно эффективно используются в качестве временных реперов при сравнении с результатами палеоботанических и геологических исследований [Hammer и др., 1980].
Анализ вулканических сигналов, на протяжении последнего тысячелетия проявившихся одновременно в кернах из обоих полярных районов планеты (Гренландии и Антарктиды), выполнили Langway с соавторами [1995]. В результате изучения этой информации, ими была построена шкала наиболее значительных извержений, имевших место в голоцене, о чем ниже будет рассказано более подробно. Сейчас же стоит отметить, что в ряду обнаруженных таким образом эруптивных событий особняком стоит извержение 1259 года новой эры (ниже для краткости именуемое «событие–1259»). След этого извержения наблюдается повсеместно в полярных ледниковых кернах, и, очевидно, оно представляет собой крупнейшее эруптивное событие, выбросы которого транспортировались от источника по всему миру [Langway и др., 1988]. Так как сигнал «события–1259» отмечается в кернах как северного, так и южного полушария, это может свидетельствовать не только о большой мощности извержения, но и о том, что оно произошло скорее в низких широтах, чем в средних или тем более в высоких. Привязать сульфатный и кислотный пики 1259 г. к конкретному вулкану на настоящий момент представляется проблематичным, однако, в данной работе мы попытаемся сделать это, исходя из некоторых базовых постулатов и простых логических рассуждений. Полученные выводы затем будут проанализированы в свете их значения для цивилизационных исследований.
Но сперва необходимо дать краткий обзор методов, позволивших обнаружить в ледниковых кернах сигнал «события–1259» и очертить круг дальнейшего поиска, введя вышеупомянутые базовые постулаты. Начнем с методов. Структура посвященного им очерка будет, преимущественно, основана на материалах, любезно предоставленных автору настоящей статьи заведующим лабораторией активного вулканизма Института Вулканологии ДВО РАН, к.г.н. Я.Д.Муравьевым (личное сообщение, 2000).
ИЗМЕРЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ ВУЛКАНИЧЕСКИХ АЭРОЗОЛЕЙ ВО ЛЬДУ.
Аэрозольные сульфаты из вулканических эруптивных облаков поступают в атмосферу после каждого извержения. Отложение у ближайших вулканов начинается немедленно после извержения, а на больших расстояниях от центров эрупции может продолжаться до 2-4 лет после извержения. Некоторые виды аэрозолей в атмосферных осадках или сухим отложением достигают поверхности ледников и ледниковых шапок и сохраняются в снеге и льду. Измерения общей кислотности или содержания сульфата в ледниках потенциально позволяет вычислить вулканический вклад с высокой точностью в результате перекрестной синхронизации между разными регионами.
Пробурив ледниковый покров, можно получить колонку льда с хорошо сохранившимися годовыми слоями, отделяемыми друг от друга по летним и зимним отложениям, которые различаются по структуре, плотности и запыленности. Такое отделение не представляет особого труда для последних нескольких тысяч лет, однако с глубиной проводить его все сложнее, так как из-за давления вышележащих слоев различия сглаживаются. В этом случае для датирования более древнего льда используют численное моделирование его растекания, исходными данными при котором служат скорость накопления снега, температура и вязкость льда, скорость его движения и рельеф ложа [Войтковский, 1999; детали см. в сб. Oeschger и Langway, 1998; также см. Чумичёв, 2003].
Наиболее заметные пики кислотности, выявленные в ледниковых кернах путем электронных и химических измерений, представляют собой различия в уровнях содержания H2SO4 (в некоторых случаях – в уровнях HCl и HF). Они связаны, в основном, с крупнейшими вулканическими извержениями [Hammer, 1977; Hammer и др., 1980, 1981, 1994; Herron и Langway, 1985; Legrand и Delmas, 1987; Lyons и др., 1990; Moore и др., 1991; Delmas и др., 1992; Zielinski и др., 1994], и могут представлять вулканические события местного, регионального и глобального происхождения. На более низких уровнях концентрации также обнаружены продолжительные систематические и последовательные сезонные изменения кислотности до больших глубин в ледниковых кернах. Годовые сигналы относятся, главным образом, к факторам, связанным с сезонными изменениями в источниках кислотности [Hammer, 1977; Hammer и др., 1981, 1994].
Для получения информации о вулканическом аэрозольном отложении применяются несколько методов, основанных на измерениях химического содержания снега и льда. Кислотность обычно измеряется методом электрокондуктивности твердого льда одним из двух способов: или, пропусканием постоянного тока через лед (ECM), или диэлектрическим профилированием, использующим переменный ток (DEP). Кроме того, проводятся измерения электрокондуктивности и талой ледниковой воды. Четвертый метод – определение концентрации иона водорода кислотным титрованием. Он считается наилучшим для измерения кислотности [Moore и др., 1994]. При полном химическом анализе всех главных анионов и катионов, кислотность также может быть рассчитана в результате вычисления разности между их насыщениями.
Выполняются прямые измерения и содержания сульфат-иона. Так как результаты общих сульфатных измерений включают и сульфат натрия из морской соли, который обычно удаляется из данных, то из общей концентрации иона натрия вычитается фракция, отражающая количество сульфата не морского происхождения (NSS SO4 или "сульфат-эксцесс" (“остаточный сульфат”).
При сравнении сульфатных профилей ледяных кернов, должны учитываться типы измерений вулканической нагрузки. Прямые измерения содержания сульфата предпочтительнее, в сравнении с измерениями рН, потому что сульфаты – одна из основных составляющих стратосферного аэрозоля, в то время как показания рН в разной степени включают и другие кислоты. Кроме того, диэлектрическое профилирование льда имеет отклик на вариации аммония, который не связан с вулканизмом [Moore и др., 1994].
Другая проблема – время, в течение которого происходит аэрозольное выпадение на поверхность ледника. Осаждение от отдельного вулкана может происходить полностью в течение одного года, или наоборот, продолжаться более двух лет.
Направление движения пепловых облаков, воссозданное на основе регионального распределения размера частиц и изопахитовых данных, информирует о преобладающих ветрах во время извержений. Хотя они представляют собой моментальные данные о распределении ветров в прошлом (если вообще существует достаточное количество действительных примеров для того или иного региона), они могут помочь оценить преобладающую модель ветра для определенных периодов (например, средний голоцен, поздний ледниковый период, последний ледниковый максимум).
Как только сульфаты поступают в тропосферу над ледяными щитами, они вымываются из атмосферы на ледниковую поверхность сухим осаждением или снегопадами. Оба этих процесса сильно изменчивы во времени и пространстве. Например, в 8 снежных шурфах при пересечении через Гренландию, сигнал извержения вулкана Эль-Чичон (Мексика, 1982) был сильным в некоторых из них, и отсутствал в других [Zielinski и др. 1994]. Скорость аккумуляции и концентрации ионов могут варьировать в разных пространственных масштабах, даже порядка нескольких сотен метров [Jaffrezo и др. 1994]. Как только сульфат достигает поверхности ледника, ветровое переотложение снега добавляет дополнительный шум к сульфатному сигналу [Fisher и Koerner, 1994]. Этот фактор тоже должен учитываться в изменчивости осаждения, для объяснения приведенных выше результатов.
Taylor и др. [1992] указали, что величины ECM сильно зависят от температуры, при которой проводятся измерения. Во время скольжения электродов по поверхности керна происходит подтаивание льда за счет трения, вследствие чего наличие талой воды на контакте приводит к улучшению электрического контакта и увеличивает ток. Естественно, что количество плавящегося льда также зависит от температуры воздуха в лаборатории.
Несмотря на некоторые объективные трудности, с которыми сталкивается исследование эруптивного сигнала, ледниковые керны являются обещающим источником информации о вулканических аэрозолях (по кислотности и рядам сульфатов) в прошлом и активно используются при изучении влияния вулканических извержений на колебания климата. Нас же они будут интересовать несколько в другой связи, а именно как регистраторы собственно вулканических событий и их мощности.
БИПОЛЯРНАЯ ГЛЯЦИОХРОНОЛОГИЯ МОЩНЫХ ВУЛКАНИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ.
На базе ледниковых кернов Гренландии и Антарктики была построена реальная биполярная химическая стратиграфическая хронология крупнейших вулканических событий за последние 1000 лет (рис.1) [Langway и др., 1995].
В качестве характерного примера отображения вулканического события (из недавнего прошлого) в кернах обоих полушарий прежде всего надо отметить извержение вулкана Кракатау (6oю.ш., 105oв.д.). Оно интересно тем, что обнаружены примерно равные максимальные величины уровня концентрации содержания nss SO42- в обоих полушариях после извержения Кракатау, максимум эруптивной активности которого отмечалась 26 августа 1883 г. [Simkin и др., 1981]. В результате анализа керна Crete в центральной Гренландии C.U.Hammer [1977] пришел к выводу, что понадобилось около 1 года для того, чтобы сигнал от этого извержения достиг поверхности Гренландии, и около 2 лет для появления максимальной концентрации вблизи скважины. Сигнал сначала появляется в керне D318C в южной Гренландии с задержкой в 1 год, но указывает на значительный остаток SO42- и в течение следующего года.
Другой случай – горизонты максимальной концентрации сульфат-эксцесса (nss SO42-) в биполярных точках, отвечающие аккумуляции 1835 и 1832 гг. н.э., которые в 3-5 раз выше фоновых уровней. Прослой 1832 г. н.э. обнаруживается не во всех антарктических кернах, возможно из-за относительно низкой скорости аккумуляции на Южном полюсе, и представляет собой пример “неидентифицированного” вулканического события, часто обнаруживаемого в ледниковых кернах.
Химические сигналы в разных кернах, представляющие извержение Тамбора (8oю.ш., 118oв.д.), происшедшее 5 апреля 1815 г., а также “неидентифицированный” сигнал около 1810 г., также хорошо выражены. Эти два вулканических события отмечались ранее в керне Crete [Hammer, 1977] и другими [Legrand и Delmas, 1987; Dai и др., 1995; Moore и др, 1991; Delmas и др., 1992]. Пик сигнала от извержения Тамбора появился в Гренландии год спустя после извержения.
Высокие уровни концентрации nss SO42- между слоями аккумуляции, отмеченными годами с 1450 по 1464 гг. н.э., также проявляются в разных кернах. Примечателен горизонт, принадлежащий 1464 г.н.э., измеренный в керне NBY89, который представляет второй по мощности пик концентрации nss SO42- по всему протяжению данного керна.
Максимальные потоки H2SO4, обнаруженные в результате биполярного исследования, присутствуют в образцах, собранных из горизонтов 1259 г. н.э. Как и ожидалось, изменчивость потоков больше в Антарктике, чем в Гренландии. Это объясняется наблюдаемыми обычно условиями с более суровыми ветрами на поверхности, которые часто переоткладывают свежевыпавший снег, препятствуя естественному образованию его слоев [Fisher и Koerner, 1994] и влияя на химический состав и распределение изотопов, а также на распределение аккумуляции снега. Однако, чтобы уверенно это утверждать требуется большее количество данных. В любом случае, прослой 1259 г.н.э. является вулканическим сигналом, наблюдаемым повсеместно в полярных ледниковых кернах [Langway и др., 1988], и, очевидно, представляет собой крупнейшее эруптивное событие, выбросы которого транспортировались от источника по всему миру. Из анализа изотопных кривых и их сопоставления с данными по кислотности можно сделать вывод, что событие произошло в зимний период 1258/59 гг. (скорее всего – вторая его половина, т.е. после января 1259 г.), выпадение продуктов продолжалось и в 1260 г. Несмотря на хорошую выраженность сигнала «события-1259» в ледниковых кернах, о самом извержении, ставшем источником этого сигнала, известно мало, т.е. «событие-1259» является одним из неидентифицированных, что чрезвычайно важно для последующего анализа.
Стоит отметить, что извержение 1259 г. по мощности выброса примерно в два раза превысило извержение вулкана Тамбора в 1815 г., общий аэрозольный выброс которого в стратосферу составил тогда по оценкам M.R.Rampino и др. [1988], порядка 200 мегатонн. Значит для 1259 г. можно приблизительно оценить суммарный выброс в 400 мегатонн. D.Raynaud [1983], а также T.M.Gerlach и E.J.Graeber [1985] оценивают выброс в стратосферу аэрозолей серной кислоты в результате извержения вулкана Тоба (ок. 75000 л.н.) от 9х1014 до 5x1015 г, в то время как общий аэрозольный выброс, согласно Рампино (см. выше) для этого извержения – от 1000 мегатонн и выше. Из пропорции находим, что (при допущении равновеликого соотношения компонентов выброса для Тобы и извержения 1259 г.) в последнем случае было выброшено порядка 3.6х1014 г, т.е. порядка 360 мегатонн серной кислоты.
ПОИСК ИСТОЧНИКА «СОБЫТИЯ-1259»: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ.
Понятно, что для обнаружения вулкана, извержение которого в 1259 г. н.э. послужило источником мощного сигнала в биполярных ледниковых кернах, необходимо прежде всего определиться, в каких хронологических координатах мы будем производить поиск. Поскольку на настоящий момент существует несколько альтернативных хронологических гипотез, следует выбрать из их числа одну, предоставляющую более позитивные основания для поиска, придающую ему большую осмысленность. Мы склоняемся к тому, чтобы в данном конкретном исследовании воспользоваться гипотезой Фоменко-Носовского, «сворачивающей» хронологию человеческой цивилизации в несколько раз и ограничивающей ее известную историю последней тысячей лет [Носовский и Фоменко, 1999]. Так как в традиционной истории (ТИ) для извержения 1259 г. н.э. подходящего вулкана не обнаруживается, то выводы можно сделать такие: а) если ТИ верна, то извержение произошло в районах, выходивших на тот момент за пределы Ойкумены и не нашедших отражения в жизни и эволюции цивилизации, а потому осталось для нее незамеченным; б) если ТИ не верна, то извержение 1259 г. вполне могло иметь место в пределах Ойкумены. Таким образом, вариант а) оснований для поиска не предоставляет и может быть опущен (хотя мы и не отказываем ему в праве на существование, – но с точки зрения последующих исследований он нас не интересует).
Дальнейшая логика проста: если верен (то есть, если мы принимаем за постулат, который далее по определению считается верным) пункт б), и если в пределах Ойкумены найдется вулкан, извержение которого происходило на веку человеческой цивилизации и удовлетворяло тем данным, которые у нас имеются в отношении «события-1259», то у этого вулкана есть все основания претендовать на роль источника для данного события. Окончательным фильтром станет датировка: если извержение этого вулкана датировано достаточно надежно независимыми методами и не совпадает с окрестностью 1259 г. н.э., то оно должно быть отброшено. Если извержение не датировано или датировано не надежно, то оно проходит контроль и становится одним из претендентов. Другими словами, если в прошлом нашей цивилизации оказалось зафиксированным (в археологических или письменных данных) некоторое достаточно мощное вулканическое извержение в низких широтах (субтропических, тропических либо экваториальных, т.е. грубо – между 40° ю.ш. и 40° с.ш.), надежной хронологической привязки которого мы, тем не менее, не имеем – и при этом вся история «свернута» в последнюю тысячу лет – то и названное извержение должно было произойти в этот период, и, обладая известной мощностью, оставить след в биполярных кернах, причем этот след обязан быть неидентифицированным. Мощное извержение в низких широтах, являясь источником стратосферной загрузки для обоих полушарий, попросту не могло не отразиться в виде мощного же сигнала в биполярных ледниковых кернах.
Таким образом, если за последнюю тысячу лет случилось извержение, которое должно было отразиться в кернах, и если есть в тех же кернах неидентифицированный сигнал подходящей мощности, причем единственный в удовлетворяющем нас диапазоне времени, то мы практически со стопроцентной уверенностью должны их отождествить. Сигнал в кернах у нас уже имеется – это «событие-1259». Осталось порыться в цивилизационных архивах и найти ему подходящее извержение, что тоже не составляет особого труда. Речь идет об извержении вулкана Санторин в Средиземноморском бассейне.
САНТОРИНСКОЕ ИЗВЕРЖЕНИЕ.
Санторин (средневековое итальянское искажение имени Sant' Irene, патронессы о.Тира) – это название небольшой группы вулканических островов в Эгейском море, 36°24'13" с.ш., 25°23'47" в.д., примерно в 210 километрах к юго-востоку от Афин и в 110 километрах к северу от о.Крит. Название Thera происходит от имени спартанского вождя, который завоевал остров в районе 1000 г. до н.э. (по ТИ – С.Ч.), – это античное название архипелага. В наше время название Санторин прилагается к группе в пять островов, и Тира – название крупнейшего из них [Bullard, 1976].
Финикийцы называли остров Каллисти (Лучший). Эта колония существовала до 1089 г. до н.э. (по ТИ – С.Ч.), когда сюда пришли лакедеманы и основали вторую колонию, назвав ее именем своего вождя – Тира [Нинкович и Хейзен, 1969].
Данные, приводимые в различных источниках относительно мощного извержения вулкана Санторин, ставшего причиной гибели минойских поселений на острове Тира, разнятся в деталях, но сходятся в главном – катастрофичности данного события. Ниже приведена небольшая подборка информации из вулканологических справочников и статей, посвященных исследованиям того, что же произошло на острове Тира, призванная дать более или менее объемную картину этого грандиозного катаклизма.
Итак, на вышеназванном греческом острове, принадлежащем к архипелагу Киклады, приблизительно в 1500 г. до н.э. (по ТИ – С.Ч.) произошло мощное эксплозивное извержение и связанное с ним обрушение, с образованием кальдеры объемом 83 км3, так что от бывшего вулканического комплекса Санторин остались лишь серповидный главный остров Тира и более мелкие острова Тирасия и Аспронизи. В результате более поздних извержений возникали новые небольшие острова, один из которых – Неа-Камени – иногда еще проявляет вулканическую активность [Раст, 1982].
Кальдера площадью 83 км2 и слой тефры (вулканического материала – С.Ч.) мощностью 30 м на островах Тира, Тирасия и Аспрониси позволяют предполагать, что минойское извержение Санторина было значительно сильнее и, по-видимому, более (! – С.Ч.) катастрофично, нежели извержение Кракатау в 1883 г. [Нинкович и Хейзен, 1969]. Непосредственные продукты эксплозивной деятельности этого катастрофического извержения в нижних слоях атмосферы в основном распространились в юго-восточном направлении, но значительная их часть также попала и в стратосферу, где произошло перемешивание и разнос облака вулканических выбросов по всему земному шару.
У подножия вулкана мощность пемзовых пуццолановых отложений составляет от 20 до 65 м. Ими был погребен город среднеминойской культуры, в котором жили до 30 тыс. человек. В 30 км к востоку от вулкана (о.Анафи) мощность пемзовых отложений составляла свыше 5 м. В 200 км от вулкана мощность пеплов достигала 2 м; в районе о.Карпатос в 480 км – в донных осадках Средиземного моря – 4,5 см. При взрыве было извергнуто 72 км3 материала, площадь, захваченная интенсивным пеплопадом, превысила 200 000 км2. Извержение сопровождалось катастрофическими цунами [Гущенко, 1979]. Выброс огромных масс богатой газами магмы неизбежно вызвал обрушение кровли подземного резервуара с образованием обширной кальдеры. Считается, что это извержение явилось причиной упадка Минойской культуры на о.Крит [Гущенко, 1979; Резанов, 1980].
После того как еще в 1899 г. под рыхлыми вулканическими накоплениями были обнаружены следы древней культуры, в результате систематических раскопок, проводившихся особенно интенсивно с 1967 г., по-видимому, удалось разрешить одну из загадок ранней истории Восточного Средиземноморья: под 30-метровым слоем пемзы на острове Тира, вблизи селения Акротири, был обнаружен город позднеминойской эпохи. Высказанное греческим археологом Маринатосом еще в 1930-е годы предположение о связи между извержением Санторина и закатом крито-минойской культуры казалось подтвержденным. Предполагалось, что энергия, освобожденная при извержении, вызвала появление мощной приливной волны высотой около 30 м, ударившей в побережье Крита и опустошившей располагавшийся там минойский портовый город Аниссос; спустя несколько часов она затопила дельту Нила и разрушила даже удаленный на 1000 км от места извержения порт Угарит [Раст, 1982].
Хотя пепел, выброшенный при извержении Санторина, встречается в керне почти всех скважин, пройденных в осадках восточной части Средиземного моря, археологическое датирование последнего времени, произведенное по минойским гончарным изделиям из древних поселений и дворцов критского побережья, свидетельствует о том, что разрушение последних произошло лишь через 50 лет после вулканической катастрофы. Более поздние оценки энергии, освобожденной при эксплозивном извержении Санторина, позволяют предполагать приливную волну не столь высокой, а пеплопад на Крите не столь обширным, как считалось раньше, поэтому разница во времени между катастрофическим извержением и разрушениями на Крите представляется реальной. Последние можно связывать с одним из особенно сильных землетрясений, нередких в восточной части Средиземного моря. Дворец Кноссос на Крите был разрушен в результате землетрясения, которое произошло еще до извержения Санторина. Тем не менее это раннеисторическое извержение следует отнести к числу наиболее тяжелых природных катастроф в области Средиземноморья, сопровождавшихся многочисленными жертвами [Раст, 1982].
Вместе с тем, о санторинской катастрофе не упоминается ни в одном из дошедших до наших дней письменных источников древности. Об этом катаклизме стало известно лишь после начатого в конце позапрошлого века геологического изучения острова Тиры, а также океанологических исследований 60-х годов прошлого столетия. Впервые внимание к острову было обращено в 19-м веке, когда французские инженеры, руководившие на Тире добычей пуццоланы, использовавшейся для производства высококачественного цемента при строительстве Суэцкого канала, обнаружили на дне шахты остатки каменных строений [Bullard, 1976].
Произведенные впоследствии раскопки открыли миру древний погребенный город, своего рода "Эгейские Помпеи". Здесь было найдено множество засыпанных пеплом домов – целые кварталы, с многоэтажными зданиями, терассами, пышными вестибюлями, балконами, настенными фресками. При взрыве вулкана северная часть города погибла, южная же была частично погребена под многометровой толщей вулканического пепла, а частично – опустилась под воду [Резанов, 1980]. Открытие этого города вызвало необычайный ажиотаж и, вместе с тем, послужило причиной активного изучения геологической истории острова.
Согласно имевшим место геологическим исследованиям, первоначальный остров Санторин, до того, как на нем возник вулкан, был сложен метаморфическим комплексом мраморов и кристаллических сланцев, известных в настоящее время у Сент-Илиаса и Меса-Воуно на острове Тира. С конца третичного периода вулкан постепенно рос в результате последовательных извержений, а в постледниковое время превратился в большой вулканический остров. Его назвали Стронгиле (круглый). Остров заселили минойцы (Minoan population), но мощное извержение разрушило остров Стронгиле, а на его месте остались лишь отдельные фрагменты, получившие названия островов Тира, Тирасия и Аспрониси. После минойской эпохи подводные извержения в центре образовавшейся кальдеры продолжались с перерывами до 197 г. до н.э. (по ТИ – С.Ч.), когда над водой появился остров Камени. Последующие надводные извержения происходили в 46, 60, 726, 1457, 1508, 1573, 1650, 1707-1712, 1866, 1925-1926, 1928, 1939-1941 и 1950 гг. н.э. [Нинкович и Хейзен, 1969]. В каталоге "Извержения вулканов мира" И.И.Гущенко [1979] приводятся также несколько других дат извержений, а именно: 19, 1050, 1866-1870 гг. н.э.
Все извержения вулкана в историческое время описывались как катастрофические для населения острова Тира. Кроупнозернистая тефра, лапилли, вулканические бомбы и глыбы выбрасывались на расстояние до 3 км от вулкана. Тонкий пепел распространялся над островами Эгейского моря, а иногда отмечался даже в Анатолии. Обильные газы и пары временами были настолько сильно насыщены сернистым водородом, что вызывали у людей удушье, частые обмороки, сильные головные боли и рвоту. Все извержения вулкана в историческое время сопровождались цунами, вызывавшими сильные разрушения на берегах Эгейского моря. Извержения Санторина сопровождались сильными взрывами газа. Во время извержения 1650 г., например, взрыв был настолько силен, что его слышали у Дарданелл, на расстоянии 500 км от Санторина [Нинкович и Хейзен, 1969].
Вместе с тем, за все время существования цивилизаций в Средиземноморье лишь одно извержение Санторина оставило по всему региону следы, уверенно идентифицируемые сегодня – то самое, в результате которого погибли минойские поселения и произошло образование кальдеры. С учетом того, что известно о других исторических извержениях Тиры, можно представить, насколько катастрофичной была минойская эксплозия.
Дело в том, что на морском дне были обнаружены огромные по площади отложения тефры, которые подразделялись на два различных горизонта, так называемые верхнюю и нижнюю тефры. Эти слои были открыты в восточной части Средиземного моря шведской глубоководной экспедицией 1947-1948 гг. На основе изучения показателей преломления вулканического стекла были сопоставлены два слоя в семи колонках, полученных южнее острова Крит: верхний слой с n=1,51 и нижний – c n=1,52. Было высказано предположение, что верхний слой отложился в период извержения вулкана Санторин между 1800 и 1500 г. до н.э. Относительно источника материала для нижнего слоя тефры никаких предположений сделано не было [Нинкович и Хейзен, 1969].
Во время 10-го (1956 г.) и 14-го (1958 г.) рейсов судна "Вима" в восточной части Средиземного моря, Ионическом и Эгейском морях было взято 14 новых колонок, содержащих слои тефры. Таким образом, в 40-х – 50-х гг. ХХ в. со дна восточной части Средиземного моря была поднята 21 колонка донных отложений с прослоями тефры. Из них 16 колонок имеют по одному слою, и пять – по два. Слои тефры сопоставлялись на базе изучения показателей преломления вулканического стекла, стратиграфической последовательности сапропелевых илов и климатических кривых, полученных в результате изучения комплексов фораминифер. Как верхний, так и нижний прослои тефры, обнаруженные в колонках "Вимы" и "Альбатроса", состоят из принесенных ветром прозрачных, мелких пепловых частиц. Ближайший источник вулканического материала – вулкан Санторин. Более 95% вулканического пепла представлено бесцветным вулканическим стеклом; остальная часть материала состоит из пироксенов и небольшого количества кристаллов плагиоклазов [Нинкович и Хейзен, 1969].
Конфигурация площади, где обнаружены вулканические осадки, и характер распределения мощности (толщины) двух пепловых прослоев не оставляют сомнения в том, что этот пепел образовался в результате извержений вулкана Санторин. Так, наибольшая толщина нижнего пеплового слоя, достигающего в одной колонке 10, в другой – 22 см, обнаружена к юго-востоку от Санторина. Пепел разносился на расстояние около 1000 км от вулкана. Верхний горизонт вулканических осадков (верхняя тефра) достигает наибольшей толщины также вблизи Санторина. В колонке, расположенной в 130 км к юго-востоку от вулкана, толщина его превышает 2 м [Резанов, 1980].
Мощный слой пепла на Тире отложился одновременно с образованием кальдеры. Этот пепел на 97% состоит из бесцветного вулканического стекла и на 3% из плагиоклаза и пироксена; аморфная часть пепла содержит 71,0% SiO2. Показатель преломления вулканического стекла, равный 1,500-1,510, согласуется с показателем преломления минералов верхней тефры глубоководных отложений. Опираясь на эти данные, слой верхней тефры из колонок восточной части Средиземного моря можно считать идентичными слою пепла мощностью 30 м, покрывающего острова группы Санторин [Нинкович и Хейзен, 1969].
ТРАДИЦИОННЫЕ ДАТИРОВКИ ИЗВЕРЖЕНИЯ.
Микропалеонтологическое исследование колонок грунта из восточной части Средиземного моря показали, что пепел нижней тефры выпадал в течение последнего оледенения, а верхний – в постплейстоценовое время. Постплейстоценовое заболачивание происходило 7000-9000 лет назад. Возраст карбонатных отложений, залегающих вблизи границы послеплейстоценового заболоченного горизонта, составляет по С14 13600±700 лет. Возраст карбонатных отложений в той же колонке, залегающих непосредственно над горизонтом последнего плейстоценового заболачивания, составляет по С14 больше 29900±3000 лет. Вместе с тем возраст карбонатных отложений, залегающих между прослоями нижней тефры и горизонтом последнего плейстоценового заболачивания, в колонке Аlb-189 оценивается по радиоуглеродному методу в более чем 32000 лет. Приведенные данные позволяют предполагать, что отложение нижней тефры произошло по крайней мере 25000 лет назад. Далее, было показано, что прослой из птеропод, залегающий в послеледниковых карбонатных отложениях, может быть прослежен в колонках грунта от Сицилии до Эгейского моря. В колонках, содержащих верхнюю тефру, прослой из птеропод связывается с этой тефрой. В колонке большого диаметра V10-64 птероподовый прослой встречен на расстоянии 5 см от верха колонки, а возраст карбонатных отложений между 8 и 15 см от верха колонки составляет по радиоуглеродному методу 5650±400 и 5870±300 лет. Следовательно, возраст птероподового прослоя менее 5000 лет. Очевидно, что верхняя тефра, таким образом, тоже образовалась менее 5000 лет назад [Нинкович и Хейзен, 1969].
Из приведенных данных ясно, что нижняя тефра образовалась при доисторическом извержении Санторина около 25 тыс. лет назад. Что же касается верхней тефры, то для нее предлагается весьма размытая датировка – "менее 5000 лет". Несомненно, она образовалась в результате извержения того же Санторина, но когда – 4500, 3000, 1000, 100 лет назад? Исследования тефры не дают ответа на этот вопрос, не говоря уже о довольно-таки сомнительной надежности радиоуглеродного метода [Постников, 2000; Тюрин, 2004а, б; и т.д.] – тем более в 50-е годы прошлого века, когда при измерении изотопного состава образцов еще не применялась атомная масс-спектрометрия (вошедшая в широкий научный арсенал только в 90-е годы).
С археологическими датировками дело обстоит еще сложнее. По археологическим признакам минойское извержение вулкана Санторин якобы произошло в период между царствованиями фараонов Тутмоса III и Аменхотепа IV, т.е. между 1450 и 1375 гг. до н.э. По совокупности других исторических признаков наиболее вероятной принята дата 1400 гг. до н.э. – предположительное время разрушения Кносса и других дворцов Крита [Гущенко, 1979]. Это значит, что в городе, засыпанном пеплом на о.Тира, обнаружили артефакты, похожие на предметы из Египта времен 18-й династии. Так как египетская хронология известна историкам "достаточно хорошо" (для примера ее надежности укажем лишь тот факт, что время восшествия на престол первого фараона Менеса колеблется в разных трудах в пределах двух тысяч лет), то и дату извержения Санторина можно считать установленной "достаточно надежно". Знаменитый хронолог Э.Бикерман, отец современной хронологии древности, писал, что длительность правления отдельных фараонов часто выбиралась весьма произвольно – по принципу "три фараона в сто лет", либо исходя из соображений средней длительности правления фараона – около 17 лет [Бикерман, 1975]. Возникает закономерный вопрос: насколько практично привязывать извержение Санторина к хронологии Египта в таком случае?
Что касается времени разрушения дворцов Крита, то оно произошло как минимум через 50 лет после извержения, хотя неизвестно, когда именно. Такой вывод сделан на основе анализа критских гончарных изделий. Дворцы разрушились, таким образом, уже после извержения, за исключением Кносса, который превратился в руины задолго до катастрофы [Раст, 1982]. В такой ситуации датировать извержение представляется затруднительным.
Радиоуглеродный анализ при датировании тефры дал довольно расплывчатые результаты; применение его к материалам из раскопок на о.Тира также нельзя назвать достаточно удачным. Изложим историю этого вопроса.
9 июля 1956 г. сильное землетрясение повредило большинство зданий на Тире, и 48 человек погибло. Профессор Джордж А.Галанопулос, директор Сейсмологической лаборатории Афинского Университета, отправился на о.Тира для проведения полевых исследований причиненного ущерба [Galanopoulos, 1960]. Будучи там, он посетил шахты, где добывается вулканическая пыль для цементных заводов в Афинах. На дне шахты он натолкнулся на руины каменного дома, в котором нашел два маленьких кусочка дерева и несколько человеческих зубов. Радиоуглеродное датирование дало для кусков дерева возраст 1410±100 г. до н.э. [Bullard, 1976].
Вообще, было получено две даты: 3050±150 и 3370±100 лет BP (before physics, т.е. до 1960 г. – С.Ч.). Вторая дата, 3370±100 лет, была получена после удаления из дерева гумидной кислоты, поэтому ее рассматривают, как наиболее вероятную [Нинкович и Хейзен, 1969; Гущенко, 1979].
Однако, объективности ради надо отметить, что эта дата (даже делая скидку на всевозможные проблемы радиоуглеродного метода) свидетельствует лишь об одном, а именно о том, что дерево, части которого были обнаружены в руинах дома, погибло в районе 1400 г. до н.э. Насколько нам известно, данных радиоуглеродного анализа по найденным там же зубам или каким-либо еще предметам нет. Следовательно, датировку дерева нельзя проверить. Более того, может оказаться, что куски дерева, обнаруженные в шахте, – это внутренние отмершие части очень старого дерева, то есть они могут быть на несколько сотен (и даже на тысячу) лет древнее, чем собственно время гибели растения. Затем, обнаруженный артефакт, изготовленный из дерева, мог использоваться на протяжении столетий и к извержению не имеет никакого отношения. Единственное, что можно утверждать с уверенностью – что извержение произошло позже гибели дерева, но это и без радиоуглеродного метода очевидно. А на сколько лет позже – сказать однозначно нельзя. Погибнуть же дерево могло само, положим, в результате попадения молнии, засыхания и пр., затем, много позже, его труха смешалась с мусором, грунтом. С другой стороны, куски дерева могли быть остатками артефакта, изготовленного в 1400 г. до н.э. из срубленного тогда же дерева, либо из дерева, погибшего по естественным причинам задолго до изготовления артефакта. Кроме того, нам кажется, что материал вообще мог быть привнесен в шахту позже, уже в наше время.
Дата Галанопулоса вызывает сомнения также и потому, что у него было всего два образца, то есть он не мог провести многочисленных измерений по С14. Кроме того, образцы эти по весу были настолько невелики, что вряд ли можно было определить их возраст радиоуглеродным методом с достаточной точностью – тем более в 50-е гг. ХХ века. Сама специфика этого метода такова, что для определения возраста по костям или древесине до изобретения и широкого внедрения атомной масс-спектрометрии нужно было иметь как минимум 500 г костных останков и один килограмм древесного материала, причем образец требовалось (да и ныне требуется) сжечь [Bradley, 1986]. В последнее время удалось значительно снизить этот порог, но в то время, когда Галанопулос проводил свои измерения, подобной техники еще не существовало.
Нам неизвестно также, насколько точно Галанопулос следовал определенным правилам отборки образцов для углеродного анализа, но, в любом случае, шансы на получение верной даты были бы гораздо выше, если бы исследованию подверглись 10, 20, 30 образцов необходимой килограммовой массы, причем в разных лабораториях.
Далее, необходимо указать и на то, что само присутствие в погребенных руинах дома человеческих зубов и обломков древесины не говорит о том, что дом был разрушен именно при Санторинском извержении. Он мог быть разрушен в результате землетрясения задолго до Санторинской катастрофы, и, опять же, органические остатки могли оказаться внутри задолго до разрушения. Ошибка могла заключаться также в том, что Галанопулос из нескольких датировок, полученных по двум обломкам, выбрал ту, которая наиболее хорошо соответствовала артефактам, похожим на египетские эпохи 18-й династии. Но так как мы уже высказали недоверие к египетской хронологии, придется высказать и недоверие к анализам, проведенным Галанопулосом.
Итак, резюмируем: извержение вулкана Санторин вполне могло произойти многим позже, чем указываемая для него традиционными историками дата. И даже на несколько тысяч лет, если привязывать его к египетской хронологии. Современная наука не дает приемлемых датировок. Даты по тефре свидетельствуют лишь о том, что извержение вулкана произошло менее 5000 лет назад.
«СОБЫТИЕ-1259» И ГИБЕЛЬ МИНОЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ.
Что же мы имеем в итоге? Во-первых, неидентифицированный сигнал 1259 г. в кернах. Во-вторых – катастрофическое, по мощности превосходившее знаменитую эксплозию Кракатау, извержение вулкана Санторин. Уверенных естественнонаучных датировок для него нет. В то же время, санторинское извержение произошло на историческом этапе развития общества – следовательно, согласно реконструкционной гипотезе Фоменко-Носовского, оно должно укладываться в последнюю тысячу лет. В биполярных ледниковых кернах на этом промежутке времени имеется только один неидентифицированный сигнал соответствующей мощности. Таким образом, мы по необходимости должны отождествить его с санторинской катастрофой.
Логическим путем мы пришли к единственно возможному при введенных выше условиях решению задачи: источником «события-1259» послужило катастрофическое извержение вулкана Санторин, ставшее также причиной гибели поселений т.н. «крито–микенской культуры» на островах Кикладского архипелага и о.Крит. Всякое другое решение в заданных пределах будет порождать неизбежные логические противоречия и потому должно быть отвергнуто.
Теперь рассмотрим вопрос о роли санторинского извержения в истории цивилизации. Начнем с того, что оно наполовину разрушило – и наполовину погребло под слоем пепла поселение городского типа на самом острове Тира. Были ли при этом жертвы? И.И.Гущенко указывает население города равным числу в 30 тыс. жителей [Гущенко, 1979]. Но при этом умалчивается тот факт, что во время раскопок в городе найдено всего несколько человеческих скелетов, что же касается основной массы населения, то она покинула остров до извержения, предупрежденная, по всей видимости, подземными толчками различной мощности [Резанов, 1980].
Известно, что центром минойской культуры был о.Крит, по соседству с которым и расположен вулкан Санторин. Из приведенных в предыдущих разделах описаний разрушений на Крите ясно, что хотя мы и имеем дело с довольно серьезным и масштабным извержением, вряд ли стоит относить на его счет вину за упадок минойской цивилизации в результате воздействия цунами и пеплопадов. То есть, имеются факты, свидетельствующие, что вулкан, послужив источником выпавшего на Крите пепла, тем не менее не уничтожил минойские поселения на этом острове. Однако затем, через определенный промежуток времени – согласно археологическим данным – с материка пришли представители "микенской культуры" и сожгли все, что уцелело. После чего заселили Крит с нуля [Резанов, 1980].
Однако, некоторые исследователи, и прежде всего – С.Маринатос [Marinatos, 1939] и А.Галанопулос [Galanopoulos и Bacon, 1969] – сошлись во мнении, что именно Санторинская катастрофа погубила критскую культуру. Пеплы, якобы, нанесли невосполнимый урон сельскому хозяйству, землетрясения и цунами разрушили города, страна ослабла, после чего стала легкой добычей для пришельцев с материка. Следует отметить, как уже это было сделано Х.Растом [1982], что некоторые города Крита (Кносс), были разрушены до извержения Санторина, поэтому оно, конечно же, не могло быть тому причиной. Более того, если при извержении где и выпадали значительные (более 10 см) пепловые осадки, то только на восточной оконечности Крита (Гурния, Палекастро, Закросс); его же центральные, наиболее густо заселенные районы (Кносс, Тилисс) с обширными сельскохозяйственными угодьями, не должны были подвергаться выпадению более 4 см пепла (это - еще раз подчеркну - максимальное значение; в среднем для этих районов мощность пеплового слоя меньше - порядка 2 см. - С.Ч.), что следует из анализа схемы распространения верхней тефры по Нинковичу и Хейзену [1969]. Еще более западные, а также густо населенные южные части Крита (Миноя, Аптара, Фест, Агиа-Триада) вообще не подвергались сколь-либо значительным пеплопадам, поэтому вряд ли стоит предполагать роль выпадения пепла столь существенной для минойской культуры. Материалы археологических раскопок на Крите не подтверждают также и гипотезу об уничтожении минойской культуры катастрофической волной цунами, поскольку в поселениях, удаленных друг от друга всего на 10 км, были обнаружены различные по характеру разрушения [Pollit, 1970].
Чешский геолог З.Кукал пишет по этому поводу: «Между катастрофой и гибелью минойской культуры существует весьма значительный временной разрыв, около 50 лет. Хотя на Крит выпал слой пепла мощностью несколько сантиметров и волна уничтожила часть флота критян, это не могло привести к гибели цивилизации... Мы видим, что связь между катастрофой на Тире и гибелью минойской цивилизации косвенная, не слишком ясная и во многом надуманная. Все же куда более правдоподобно предположение, что гибель минойской культуры была обусловлена социальными и политическими причинами» [Кукал, 1989].
Таким образом, причины гибели минойской культуры скорее всего не имели прямого отношения к извержению. Как уже указывалось выше, существует мнение, что Крит захватили иноземцы, пришедшие из материковой Греции – сперва т.н. ахейцы, затем дорийцы. Нам точно не известно, как скоро после извержения произошел захват острова, поэтому он мог случиться как в период ослабленного (по причине извержения) состояния минойской державы, либо уже после того, как Крит оправился от катастрофы. Вообще, не совсем понятны мотивы «ахейцев» и «дорийцев», отправившихся покорять Крит. Это достаточно небольшой остров, хотя и удачно расположенный – на пересечении торговых путей – но все-таки не сравнимый по полезным площадям с землями, расположенными на Анатолийском полуострове и на Балканах. Ко всему прочему, мы, видимо, имеем дело с полной заменой «минойской» культуры Крита на «микенскую» культуру пришельцев, что возможно только в случае уничтожения большинства носителей предыдущей культуры. Многочисленные следы пожарищ, обнаруженные в развалинах построек минойской эпохи, относящихся к периоду после санторинской катастрофы [Резанов, 1980], могут быть лишним свидетельством имевшей место тотальной зачистки территории. Спрашивается, какие причины могли подвигнуть завоевателей на столь серьезные меры?
Позволим себе высказать предположение в рамках принятой в данном исследовании хронологической гипотезы. В 13 веке Средиземноморье – и в том числе Крит – были частью Империи [Носовский и Фоменко, 1996]. В конце 13 в. здесь вспыхнула эпидемия чумы, и из центра были посланы карательные отряды для зачистки территории. Тотальное уничтожение минойской культуры, на наш взгляд, может служить доказательством того, что подобные карантинные мероприятия действительно имели место. Я.А.Кеслер, оценивая возможный эффект от «события-1259», отмечает, что «миграции крыс и распространение чумы в 14 в. могут рассматриваться как прямое следствие катаклизма. И не только одной болезни – обыкновенной чумы, но и бубонной чумы, и туберкулеза, и цинги и т. д. “Чумное время” - как обобщающая характеристика - закончилось в середине XV века» [Кеслер, 2003].
Отдельно необходимо упомянуть гипотезу, согласно которой объем
выброшенных в атмосферу продуктов извержения был достаточно
велик для того, чтобы повлиять на глобальный климат; т.о.
«событие-1259» можно рассматривать как триггер для начала
Малого Ледникового Периода (Муравьев, 2000, личное сообщение).
Однако, вопрос о влиянии вулканизма на глобальный климат еще
не достаточно хорошо изучен, чтобы делать на этот счет какие-либо
уверенные выводы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
В настоящей статье проведен анализ и сопоставление данных о вулканических сигналах в полярных ледниковых кернах и о следах, масштабах и последствиях извержения вулкана Санторин в Эгейском море.
На основе цепочки логических рассуждений показано, что в рамках хронологической гипотезы академика А.Т.Фоменко и Г.В.Носовского (также известной как «Новая Хронология»), вулканогенный горизонт, обнаруженный в толще гренландского ледникового покрова и в Антарктиде и датируемый 1259 г., является следом извержения именно вулкана Санторин. Данное извержение стало причиной гибели поселений т.н. «крито-микенской культуры» на островах Кикладского архипелага и о.Крит и предшествовало периоду классической античности.
Таким образом, при условии принятия концепции короткой Новой Хронологии, дата 1259 г. может служить реперной точкой для развертывания хронологии европейской цивилизации на интервале XIII-XVII вв.
ЛИТЕРАТУРА
Бикерман, Э. (1975) Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность. М., Наука, 336 с.