Загадки каменной церковной архитектуры Руси до XIII в.

Сенницкая Елена Владимировна

 

Оглавление

1. Почему на Руси «домонгольского» периода не существовало никакой архитектуры, кроме церковной, и до 1470-х гг. церкви внутри выглядели по-другому?
2. Кому была выгодна легенда о выборе веры князем Владимиром?
3. Что было в русских православных храмах до последней четверти XV в., чего нет сейчас?
4. На фоне каких исторических событий XV в. произошли резкие изменения во внутренней архитектуре храмов?
5. Какие факты о Новгороде принято умалчивать?
6. Что следует из факта, отражённого в «Русском летописце» 1649 г., что центром русских земель являлся Великий Новгород?
7. Чем объясняется значительная толщина храмовых стен и фундаментов?
8. С какой целью вокруг храмов строились галереи?
9. Для чего были нужны голосники?
10. Каталог «домонгольской» архитектуры свидетельствует в пользу того, что до третьей четверти XV в. церковная власть была сильнее светской!
11. Приложение 1. Что означал флюгер на кресте?
12. Приложение 2. Где располагались храмы?
13. Приложение 3. Почему русские храмы не были ориентированы строго на восток
14. Список литературы

 

Почему на Руси «домонгольского» периода не существовало никакой архитектуры, кроме церковной, и до 1470-х гг. церкви внутри выглядели по-другому?

Авторы новой хронологии много пишут о фальсификации истории, связанной со следующими процессами:

1. Распадом предполагаемой Империи. Обретавшие независимость окраины стремились присвоить себе достижения метрополии, вследствие чего деяния, совершённые в центре Империи, приписывались политикам и деятелям культуры бывшей провинции. Возникали параллельные биографии и параллельные географические наименования. История окраин удревнялась.

2. Приходом к власти новых династий, которые дискредитировали правителей прошлого. Например, при Романовых искажалась история Рюриковичей.

Тем не менее, есть основания предполагать, что, по мере развития обособленных монархий, возникали и фальсификации третьего рода, о которых пойдёт речь в настоящей статье. Чтобы заметить их, необходимо обратить внимание на то, благодаря чему предполагаемая Империя возникла, и на то, из-за чего она распалась. Эти вопросы поднимались автором настоящей статьи в работе «Как «морское христианство» привело к возникновению Империи?», где доказывалось, что Империя возникла в результате создания системы морских путей, находившейся под контролем властей. Прежде всего такая система возникла в Византийском Причерноморье в связи с тем, что Чёрное море имеет такую особенность как отсутствие островов. Вследствие этого, во-первых, на нём не возникало независимых пиратских республик, во-вторых, все корабли были вынуждены плыть по одному и тому же маршруту вдоль берега, где власти устанавливали путевые знаки в виде храмов, носивших одновременно хозяйственный и культовый характер. Иначе говоря, социально-экономическим базисом Империи являлось мореплавание, а её идеологическим обоснованием – христианство, в том числе его местные варианты. Соответственно, правящей элитой Империи должно было быть духовенство.

Что же стало причиной распада Империи? Во-первых, опять же развитие мореплавания, позволившее плавать не вдоль берегов, а пересекать моря и океаны без опоры на многочисленные монастыри и храмы, служившие путевыми ориентирами и местами хранения товаров. Судя по всему, именно совершенствование мореплавания и стало причиной падения влияния католической церкви в Англии. Второй причиной, приведшей к ослаблению роли церкви, видимо, стало продвижение людей по рекам в глубь континента. По мере удаления от морей доходы и значимость церкви как основы, на которой держалась система безопасного мореплавания, стали падать. Не случайно именно в России церковь оказалась в полной зависимости от монархов. В связи с этим, можно предполагать, что следствием распада Империи стала фальсификация такого рода как приуменьшение значения церкви и преувеличение влияния светской власти.

Автора настоящей статьи заинтересовал вопрос, какова была роль церкви на Руси, где торговля осуществлялась в основном не по морю, а по рекам. Автор исходил из предположения, что в приморских территориях золочёные купола храмов с крестами, символизирующими первоначально не орудие казни Христа, а просто мачту, служили путевыми знаками, которые не могли подделать береговые пираты, заманивавшие купцов в ловушку. Также монастыри служили пунктами хранения товаров и (факт, типичный по крайней мере для Западной Европы) местами проведения ярмарок. В связи с этим, была предпринята проверка того, насколько древнерусские храмы выполняли роль подобных путевых ориентиров и мест хранения материальных ценностей. С этой целью был изучен каталог древнейших (так называемых домонгольских) памятников архитектуры, выявленных на территории СССР до 1982 г. [1].  

Следует отметить, что составитель каталога прекрасно отдаёт себе отчёт в том, насколько проблематична датировка зданий, и неоднократно повторяет, что памятник, исследованный археологами, и отождествляемое с ним строение, известное по письменным источникам, могут на самом деле оказаться разными объектами. В случае сомнений автор каталога указывает разные варианты датировок и авторов этих гипотез.

На момент выхода этого каталога было известно о 249 не деревянных постройках X–XIII вв. на территории СССР, из которых 44 не были обнаружены (о них известно только по письменным источникам).

Все не деревянные постройки, известные только по письменным источникам, являются церквями и монастырями, кроме двух: «Киев. Терем» и «Владимир. Серебряные ворота», при этом надо учитывать, что, судя по материалам каталога, над воротами зачастую имелась надвратная церковь.

Из оставшихся 205 памятников, реально выявленных и описанных археологами, 161 объект был однозначно определён как храм. Таким образом, достоверно существовавших памятников каменного (кирпичного) зодчества «домонгольского» периода 205, и из этих памятников 161 является храмом, а оставшиеся 44 являются постройками, имеющими отношение к церкви. Этот удивительный факт почему-то никак не комментируется. Более того: от него отвлекается внимание, поскольку эти 44 не храмовые постройки носят в каталоге названия, которые затушёвывают их церковное назначение!  

Рассмотрим вначале 161 памятник, однозначно относимый к категории храмов, после чего проанализируем, что представляют собой остальные 44 объекта.

Археологам удалось реконструировать строение лишь 129 храмов. В иных случаях определить здание как храм удалось благодаря характерным элементам, например остаткам фресковой росписи, мозаик или наличию голосников, то есть пустых внутри амфор, использовавшихся при кладке верхней части стен (последние были обнаружены у 26 памятников).

Повторимся, что из 205 не деревянных памятников X–XIII вв. 161 археологи определяют как церковь. Что же представляют собой остальные 44 объекта, не названные напрямую храмами?

Оказывается, 11 из них – тоже объекты, принадлежащие церкви (это прямо указано в их описаниях), но составитель сборника включил их в каталог с неопределёнными названиями (например, «Киев. Здание в Нестеровском переулке», «Киев. Здание на Волошской улице», «Киев. Здание на Борисоглебской улице» и т.п.), видимо, чтобы затушевать тот факт, что в X–XIII вв. на территории бывшего СССР практически отсутствовала светская архитектура!

Что представляют собой оставшиеся 33 объекта? Какую долю среди них составляют памятники, имеющие отношение к светской власти? Оказывается, таких объектов, которые сами археологи определяют как дворцы и терема, максимум одиннадцать! Да и то есть вероятность, что эти здания представляют собой дворцы или дома духовных лиц.

Характерный пример – памятник под названием «Переяслав-Хмельницкий. Гражданская постройка». По мнению археологов, этот объект является не то баней, не то епископским дворцом (вот вам и «гражданская постройка»!). Иначе говоря, несмотря на название, это здание, возможно, имеет отношение к церкви! Во всяком случае, здесь, в частности, были обнаружены «шиферные плиты пола с пазами для мозаичной инкрустации, кубики смальты как от убранства полов, так и настенные (в том числе от золотых фонов)» [1, с. 35].

Или вот памятник, поименованный как «Холм. Ансамбль детинца», который уклончиво характеризуется как «часть дворцового комплекса», в то время как на самом деле он являлся церковью. Сообщается, что «под 1259 г. в летопись занесена запись о большом пожаре в городе Холме. В связи с этим событием летописец поместил уникальное по детальности описание существовавших здесь до пожара зданий» [1, с. 107]. Далее идёт описание церкви святого Ивана и вежи (башни, дозорной вышки). О дворце здесь ни слова, более того, «летописец отметил, что при пожаре церквей «медь от огня, яко смола, ползущь» [1, с. 107]. Между тем, «близ апсид поздней церкви Кирилла и Мефодия найдена масса сплавившейся меди с оловом («до 6 пудов»)» [1, с. 108].

Для того, чтобы увеличить количество памятников нецерковного характера, автор включил в каталог даже кирпичеобжигательную печь, крепостные стены и объекты, представляющие собой просто развал кирпичей непонятного назначения!

Итак, от «домонгольского» периода до нас дошло 205 объектов, из которых максимум 11 сами археологи определяют как дворцы и терема, где могли жить и работать представители светской власти, а 161 объект напрямую назван храмом. Наименования ещё 11 объектов способны ввести читателя в заблуждение, но фактически они тоже являются зданиями, имеющими отношение к церкви.

Приведённые данные демонстрируют более чем странный факт: практически все не деревянные здания, сохранившиеся от той эпохи, являются строениями, принадлежавшими церкви, что даёт основания для предположения, что церковь в те времена обладала гораздо большей властью, чем принято считать теперь.

Бросается в глаза стремление расценивать объекты, находящиеся вблизи храмов, как непременно княжеские дворцы и терема, в то время как они вполне могли принадлежать духовным лицам.

Также наблюдается стремление бездоказательно объявлять строения гражданского назначения возведёнными до постройки находящихся поблизости церквей. Например, относительно одного из объектов исследователи, проводившие раскопки, выдвинули необоснованное, по мнению самого составителя каталога, предположение, что постройка является княжеским дворцом середины X в., построенным до Десятинной церкви (самой первой церкви на Руси, возведённой Владимиром Красное Солнышко). Действительно, доказательств существования не деревянных княжеских дворцов, построенных до появления каменных храмов, нигде не приводится!

Кому была выгодна легенда о выборе веры князем Владимиром? 

На наш взгляд, стремление усмотреть в упомянутом объекте княжеский дворец, причём непременно построенный до возведения первой на Руси Десятинной церкви обусловлено влиянием легенды из «Повести временных лет» о крещении князя Владимира, согласно которой православные храмы на Руси появились только потому, что этого пожелал князь, милостиво постановивший выплачивать церкви десятую часть своих доходов. Между тем напрашивается предположение, что история эта была сочинена только для того, чтобы обосновать приоритет светской власти над церковной.

В книге «Словен и Рус» (2021), А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский обращают внимание на то, что Радзивиловский список «Повести временных лет» был введен в оборот только Петром I. Царь увидел его, когда был проездом в Кенигсберге, и заказал с него копию. 

Радзивиловский список представляет собой обычную рукописную книгу с бумажными страницами и переплетом XVIII в. Авторы новой хронологии доказывают, что Радзивиловский список – это отредактированный «Русский летописец» 1649 г., из которого выброшены одни фрагменты и добавлены другие с целью представить дело так, будто центром зарождения русской государственности было не междуречье Оки и Волги, а западные территории.

Итак, подытожим сказанное. В рукописи, введённой в научный оборот самим Петром I (!), изложена история о том, как князь Владимир устанавливает власть над огромной территорией без помощи церкви (которой, как рассказывает нам «Повесть временных лет», тогда якобы не было), что в свете наших выводов о том, что именно церковь создала  инфраструктуру, обеспечивавшую экономическую жизнь страны, выглядит весьма сомнительно. (Об этом см. статью «Как «морское христианство» привело к возникновению Империи?»). Далее подчёркивается, что этот князь, достигший всего без помощи церкви, по собственной воле создаёт её на Руси, выбрав православие из тех вариантов, которые ему были предложены, и распоряжается выделять церкви содержание из своей казны. Иначе говоря, вся эта история направлена на то, чтобы убедить читателя в том, что светская (военная) власть на Руси первична!

Давайте же вспомним, какие события предшествовали обнаружению Радзивиловской летописи. Ещё в 1690-е гг. Пётр I запрещает церкви строить новые монастыри и создаёт просуществовавший четверть века «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор», где самым грубым образом высмеивались церковные таинства. В 1700 г., когда умер патриарх Адриан, царь запретил выбирать нового патриарха. Вместо этого для решения церковных вопросов был назначен «местоблюститель патриаршего престола» униат (!) Стефан Яворский. (Как известно, церковная политика Петра I завершилась упразднением патриаршества в 1721 г. и созданием Святейшего Синода – государственного учреждения, поставившего церковь под контроль). Таким образом, к моменту своей поездки в Кенигсберг (1711 г.) Пётр уже давно взял курс на подчинение церкви царской власти, и история об изначальной зависимости церкви от князя была ему очень выгодна. В связи с этим, конечно, возникает вопрос: присутствует ли история о крещении Руси князем Владимиром в каких-либо других источниках, например, в том же «Русском летописце» 1649 г.?

Легенду о выборе князем Владимиром веры в своё время критиковал историк церкви Е.Е. Голубинский [2], назвавший её позднейшей выдумкой. Опираясь на другие источники, например, сочинение монаха Иакова, он доказывал, что христианство Владимир принял ещё до взятия Корсуни, при этом связи с греками князь установил только после взятия этого города, что исключает версию принятия христианства из рук греков, и вообще, подчёркивает Голубинский, об активности даже позднейших греческих миссионеров в плане распространения православия ничего не известно, чего нельзя сказать о римских папах, самым усердным образом распространявших христианство среди славян (как видим, в работе Голубинского содержится намёк на принятие Русью христианства из рук католиков; позднее аналогичную идею высказывал А.Н. Морозов в книге «Новый взгляд на историю Русского государства», изданной лишь в наше время).

Митрополит Иларион, восхвалявший в своём «Слове о законе и благодати» благочестие Владимира, ничего не знает об истории, как князь выбирал православие среди других вер. Из пяти законных жён Владимира, называемых летописцем, четыре названы христианками. Данный факт подразумевает, что для заключения этих браков князь уже должен был являться их единоверцем. Историк доказывает, что Владимир крестился, живя на Руси, где к тому времени уже было много христиан. Существование жреческого сословия на Руси Е.Е. Голубинский отрицает. Также он указывает на то, что греческие летописцы ничего не говорят о крещении у них Владимира, хотя сообщают о его женитьбе на греческой царевне. И вообще, замечает Голубинский, выбор правителем веры есть случай уникальный во всей мировой истории!

По словам Голубинского, легенда о выборе Владимиром веры возникла случайно, в результате тщеславной выдумки какого-то грека. Впрочем, не исключено, что, предложив такое объяснение, историк намеренно сгладил свои и так радикальные для того времени выводы.

Защита диссертации учёного, в которой содержалось его мнение о крещении князя Владимира, прошла успешно, но работы его после того не выходили на протяжении 19 лет по цензурным соображениям (сочинения Голубинского не понравились Святейшему Синоду и особенно его главе, обер-прокурору К.П. Победоносцеву).

Представляется довольно странным то, что нет никаких сведений о каких-то версиях Е.Е. Голубинского, как же было на самом деле (хотя бы в частных разговорах), хотя после революции 1905 года можно было опубликовать многое, о чём ранее нельзя было помыслить. Честно говоря, при чтении Голубинского возникает впечатление, что этот автор мог бы стать вторым Н.А. Морозовым (вернее сказать, первым, поскольку был старше по возрасту и издал свою «Историю русской церкви» ещё в 1880 году – за год до того как Н.А. Морозов оказался в Шлиссельбургской крепости за участие в народовольческом движении). Читал ли Морозов Голубинского? Думается, что да: Голубинский являлся очень известным автором. Не могли ли они быть знакомы лично с того момента как Н.А. Морозов в 1905 году оказался на свободе и начал издавать собственные работы?

Понимал ли Е.Е. Голубинский, что отрицание правдивости истории о выборе веры князем Владимиром неизбежно поднимает вопрос о действительном соотношении светской и церковной власти в те времена? Ведь если князь Владимир был христианином изначально, как и его жёны, это означает, что церковь установила своё влияние на Руси ещё до того, как возникла сильная княжеская власть! Следовательно, рассказ о том, как князь милостиво позволил христианству распространяться на территории Руси, а также постановил направлять десятую часть своих доходов на содержание церкви, является выдумкой, цель которой отвлечь внимание от того факта, что церковная власть поначалу была сильнее светской! Если это не так, то как объяснить то обстоятельство, что вся каменная архитектура на Руси имеет отношение к церкви? Единственным гражданским зданием «домонгольской» Руси, дошедшим до нашего времени хотя бы частично, является замок Андрея Боголюбского. При этом, согласно всем реконструкциям, это был на самом деле не замок, а дворцово-храмовый комплекс (храм с примыкавшими к нему строениями). [3]. Что касается самого этого князя, то даже в рамках традиционной истории он стоит особняком как очень много сделавший для развития церкви.

 

Что было в русских православных храмах до последней четверти XV в., чего нет сейчас?

Обратим внимание на иные материальные свидетельства того, что церковь раньше играла куда большую роль, чем это представляется сейчас. В отличие от современных православных церквей, в 58 храмах из рассматриваемого каталога имелись хоры или, как их ещё называли, полати или эмпоры (либо конструктивные особенности храма указывают на их наличие), помимо этого, в 2 храмах оказались иные строения второго яруса. Помимо этого, во многих случаях составитель пишет, что вопрос о наличии хор остаётся открытым и лишь единожды уверенно заявляет, что их не было.

Для чего предназначались хоры, вопрос дискуссионный. В статье С.В. Заграевского [4] критикуется точка зрения, что хоры (полати) сооружались для знати, не желавшей во время богослужения смешиваться с толпой народа внизу. Автор приводит многочисленные примеры самого разного использования хор, в том числе и для хранения материальных ценностей.

Как отмечает С.В. Заграевский, в западной архитектуре галереи второго яруса называются не только хорами, но и эмпорами. Этот термин образован от греческого «emporos»: так в Древней Греции называли торговые площади, ряды, места хранения товаров. В Западной Европе на верхних галереях повсеместно устраивались кладовые. В Византии хоры играли роль дополнительных помещений универсального назначения, но относительно того, что на византийских верхних галереях хотя бы иногда пел церковный хор, сообщений источников пока обнаружить не удалось, – пишет Заграевский.

Известно, что на полатях древнерусских храмов, как и в Западной Европе, располагались кладовые, ризницы и даже библиотеки. Автор приводит соответствующие примеры. В частности, в 1391 году новгородцы после большого пожара взяли с полатей Софийского собора десять тысяч рублей серебром, скопленных архиепископом Алексеем, и разделили по 1000 рублей на каждый конец. На хорах церкви Рождества Богородицы в Городне под Тверью (начало XIV века), псковских церквей Козьмы и Дамиана с Примостья (1462–1463) и Богоявления с Запсковья (1496), церкви Дмитрия Солунского в Новгороде (1461–1462) находятся угловые палатки, которые из-за своих небольших размеров и отсутствия постоянного доступа (только по приставной лестнице) могли использоваться лишь в качестве кладовых.

Как отмечает Заграевский, хоры во всех древнерусских летописях назывались именно полатями. В отличие от иностранных терминов «хоры» и «эмпоры», полати – исконно русское слово, которое имеет один корень со словом «пол» и означает любой деревянный настил – и хоры в храме, и лежанку либо кладовку в избе, и боевую площадку вдоль тыновой стены с внутренней стороны деревянной крепости. Это русское наименование хор, по мнению Заграевского, также указывает на то, что они были дополнительными помещениями, расширявшими полезную площадь храма и использовавшимися в самых различных целях.

В древнерусском произведении «Повесть о взятии Царьграда крестоносцами» автор сообщает, что фряги (крестоносцы) ограбили в Константинополе множество храмов. Особенно подробно рассказывается о храме Святой Софии, где под трапезой нашли тайник, а в нем до сорока бочонков чистого золота. Также и на полатях, в стенах и в сосудохранильнице обнаружили огромное количество золота и серебра.

В работе Н.И. Брунова [5] утверждается, что сначала в древнерусских храмах хоры присутствовали повсеместно, а начиная в 1470-х гг. они повсеместно исчезают. Московский Успенский собор Ивана III, заложенный в 1472 г. Мышкиным и Кривцовым, был задуман ещё с полатями, о чем свидетельствует упоминание лестницы в его южной стене, а Успенский собор Аристотеля Фиораванти, строившийся с 1475 по 1479 г., полатей уже не имеет. Как подчёркивает Брунов, этот центральный собор Московской Руси и фиксирует момент, когда полати были отменены. Этот факт, на наш взгляд, может означать то, что при Иване III хранение материальных ценностей некультового характера в церквях запрещается.

 

На фоне каких исторических событий XV в. произошли резкие изменения во внутренней архитектуре храмов?

Исследователи церковной архитектуры никак не связывают исчезновение полатей с происходившими в XV в. событиями, и даже вообще об этих событиях не упоминают. Между тем обращает на себя внимание, что как раз в это время (с 1470 г.) на Руси появляется влиятельное религиозно-политическое движение – новгородско-московская ересь, или ересь жидовствующих, – которое по его направленности принято сравнивать с Реформацией XVI в. в Европе. Еретики были сторонниками сильной самодержавной власти, выступали против существования монашества и церковного землевладения. Вероятно, по этой причине ересь некоторое время поддерживалась московской элитой, прежде всего снохой великого князя Ивана III Еленой Стефановной, пока не была всё же разгромлена в 1504 г.

Судя по всему, движение еретиков, выступавших за усиление княжеской власти в противовес власти церковной, получило такой размах не случайно, а в связи с тем, что на тот момент оно было выгодно Ивану III, развернувшему борьбу с Новгородской республикой, которая на самом деле была республикой теократической, где ключевая власть находилась в руках церкви.

О Новгороде принято писать следующее. Княжеской династии там не было: князей приглашали по решению веча лишь на время в качестве «военных специалистов» и через некоторое время изгоняли. В республике было разделение властей между посадником, тысяцким и новгородским архиепископом (епископом), которых также избирали на вече, состоявшем из всех лично свободных мужчин, независимо от их положения. Новгород являлся очень богатым торгово-ремесленным городом. Фактическая власть в нём принадлежала боярской аристократии, которая продвигала на выборах своих людей. В 1471 г. московский князь начал военный конфликт с Новгородом и сумел разбить его войско на р. Шелони, а в результате войны 1477–1478 гг. независимость Новгородской республики была уничтожена. Упоминают о роли Марфы Посадницы (вдовы посадника) и её сыновей в борьбе за независимость, а также о том, что вече было упразднено и вечевой колокол вывезен в Москву в качестве трофея. Подчёркивают, что победа московского князя Ивана III привела к возобладанию монархического способа правления в стране над республиканским.

Иногда добавляют к этому, что Новгород являлся городом, где зарождались ереси, и приводят в пример ту же «ересь жидовствующих» (которая на самом деле распространилась в период борьбы с Новгородом в Москве, где еретикам оказывалось самое высокое покровительство). Также упоминают, что Марфа Посадница вела переговоры с католической Литвой, планируя сохранить с её помощью независимость. Хрестоматийные сведения о Новгороде что в дореволюционной, что в советской литературе отличались скорее не своим содержанием, а оценкой. В первой Новгород представлялся как рассадник хаоса и ересей, во второй как оплот какой-никакой демократии и свободомыслия.

 

Какие факты о Новгороде принято умалчивать?

К какому же обстоятельству старались не привлекать внимание ни в дореволюционной, ни в советской литературе, предназначенной для широкого круга читателей? К тому, что власть в Новгородской республике была в руках церкви [здесь и далее см. 6]. Княжеской династии в Новгороде не было, а наибольший объём власти принадлежал епископу, избиравшемуся на вече пожизненно.

Ни один город на Руси не мог равняться по количеству церквей и монастырей с Великим Новгородом. У новгородского епископа был двор, подобный княжескому. Епископ представлял Новгород во внешних сношениях, то есть вёл международные переговоры. Важно отметить, что хотя Новгород во всех учебниках и именуется республикой, но без епископского благословения вечевое постановление силы не имело!

Подчеркнём, что высшие должности в республике могли занимать только коренные новгородцы (за исключением князя, которого приглашали на время). Это правило касалось и епископа. Иначе говоря, он избирался исключительно из местных, а не присылался кем-то из другого города, то есть не был в чьём-либо подчинении. От положения в церковной иерархии шансы кандидата не зависели: не существовало какой-то карьерной лестницы, которая бы вела к епископской кафедре. Избираемый мог являться представителем и чёрного, и белого духовенства, то есть мог быть как монахом, так и семейным священником. Главным для кандидата было снискать уважение и поддержку населения.

Мы знаем, что в Москве митрополита выбирал освященный собор, причём решающее слово принадлежало московскому князю, поэтому может показаться, что выборы церковного иерарха народным собранием – это что-то странное. Тем не менее, в древней христианской Церкви епископа выбирали и клирики, и миряне, поэтому, избирая его, новгородцы следовали апостольской традиции.

Епископ был хранителем казны, контролировал систему мер и весов, внутреннюю и внешнюю торговлю, а также имел собственное войско (владычный полк). Лишь с его благословения начиналась война или заключался мир, строились новые крепости, даровались льготы. Новгородский владыка скреплял печатью практически все земельные документы (купчие, раздельные, закладные, меновые), в чьем бы владении эти земли ни находились. По объёму власти епископ намного превосходил и посадника, и тысяцкого, и князя.

В XV веке в Новгороде и его окрестностях стояло около пятидесяти монастырей. Земельные владения церкви в Новгороде были огромны, и люди, проживавшие на этих землях, находились под прямым управлением новгородского владыки. В Новгороде никто никогда не посягал на церковную собственность, и ни о какой секуляризации со стороны княжеской власти, ввиду её отсутствия, не могло быть и речи.

Известно, что на церковные средства были возведены каменные стены Детинца и мост через Волхов. (Если учитывать версию авторов новой хронологии, что Великим Новгородом называли Ярославль, получается, что это был мост через Волгу!). Деньги Софийской казны шли на выкуп пленных и на помощь гражданам, оставшимся без крова после пожаров.

Что касается ордынского периода, если митрополиты и архиереи других земель вынуждены были ездить к ханам за решением тех или иных вопросов, то новгородские владыки этого не делали, что указывает на их независимое положение. Не ездили новгородские епископы и к митрополитам. Напротив, митрополиты сами приезжали в Новгород!

Считается, что до завоевания Новгорода Москвой сменилось 32 епископа, семнадцать из которых причислены к лику святых.

Теократический характер управления в Новгороде заключался не только в наличии епископа, обладавшего властью, сравнимой с полномочиями президента. Одновременно с ним (видимо, во избежание узурпации власти) существовала следующая параллельная структура.

Главным среди новгородских обителей являлся Юрьев монастырь. Его настоятель, носивший титул «новгородский архимандрит», тоже избирался вечем. Юрьев монастырь и новгородский архимандрит были практически независимы от епископа.

Новгородский архимандрит возглавлял игуменов монастырей, принадлежащих пяти новгородским «концам» (районам). Кончанские монастыри тоже пользовались автономией и представляли собой теократическое местное самоуправление: игумены этих монастырей заверяли своими печатями грамоты кончанской администрации.

Таким образом, в Новгороде был не один лишь влиятельный епископ, а полноценный теократический государственный аппарат. В связи с этим, война Москвы с Новгородом представляет собой не борьбу монархических тенденций с республиканскими, а сокрушение церковного государственного аппарата светской княжеской властью!

Чтобы разрушить теократическую республику и установить монархическое правление, необходимо было прежде всего подорвать материальное благополучие церкви. В связи с этим, выдвинем предположение, что в период войны с Новгородом (и, соответственно, в период краткого торжества новгородско-московских еретиков) княжеская власть лишила церковь ряда её полномочий, в том числе связанных с хранением ценностей в помещениях храмов. Этим и можно объяснить повсеместное исчезновение полатей именно в те годы. До этого же церковь играла в экономической жизни страны гораздо большую роль, чем мы это сейчас представляем.

 

Что следует из факта, отражённого в «Русском летописце» 1649 г., что центром русских земель являлся Великий Новгород?

В своей книге «Словен и Рус» А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский привлекли внимание к тому обстоятельству, что Радзивиловский список, содержащий «Повесть временных лет», – это отредактированный «Русский летописец» 1649 г., из которого, в частности, выброшены фрагменты, рассказывающие о роли Новгорода. (Напомним, что, как доказывают авторы новой хронологии, Великим Новгородом называли не современный Новгород на Волхове, а Ярославль на Волге).

«Повесть временных лет» повторяет вслед за «Русским Летописцем», что славяне пришли с берегов Черного моря. Тем не менее, в «Русском Летописце» славяне сначала поселяются на озере Ирмерь и реке Мутной (Волге), где строят Словенск Великий, недалеко от которого позднее возникает Новгород Великий, и лишь потом расселяются по другим территориям.

В «Повести временных лет» о Новгороде говорится вскользь, чтобы представить дело так, будто он был захолустным местом проживания одного из славянских племён (тем не менее, так и называвшего себя «славяне»). Вместо истории Новгорода рассказывается, что славяне призвали к себе варяжских князей, которые уже в следующем поколении перенесли столицу из Новгорода в Киев.

В «Русском Летописце» Словенск и Новгород показаны не окраиной, а центром славянского мира, первыми и главными городами славян после их переселения с берегов Черного моря. Что касается Киева, он появляется лишь в середине повествования как город, завоеванный новгородцами и ростовцами уже после основания Москвы. (Поясним, что «Русский летописец» дошёл до нас в количестве не менее 25 экземпляров и в настоящее время издан).

Авторы новой хронологии прослеживают историю обнаружения «Повести временных лет» и приходят к выводу, что эта рукопись представляет собой романовскую фальсификацию истории с целью представить центром государства западные (киевские) территории. Но в чём была цель такой фальсификации?

Предложим следующее объяснение. Пётр I, которому услужливо преподнесли в Кенигсберге «Повесть временных лет», к тому времени уже встал на путь войны с церковью и установления абсолютной монархии. Новгород же, являвшийся древнейшим центром страны, представлял собой теократическую республику.

Кстати говоря, мы можем объяснить и причину, по которой эта республика была теократической. Как доказывается в работе «Как «морское христианство» привело к возникновению Империи?», на Чёрном море, в связи с такой его уникальной особенностью как отсутствие островов, была создана глобальная система контроля за мореплаванием. Идеологической основой такой системы и стало христианство, распространившееся первым делом именно в Причерноморье (в Византии, затем Армении и Грузии). Духовенство создало сеть монастырей, служивших опорными пунктами для хранения товаров, и храмов с золочёными куполами, игравших роль путевых ориентиров. Затем та же инфраструктура была перенесена на реки, где духовенство так же контролировало перемещение людей и их товаров. Ярким памятником этого периода и является летописный Новгород Великий – богатейшая республика, в которой фактически правило духовенство.

Между прочим, новгородский былинный герой Садко, в отличие от былинных героев других городов, не богатырь, а гусляр, купец, приезжий с Волги (!) молодец, и приключения его резко отличаются от таковых у других былинных героев. Садко получает богатство от морского царя, но затем тот требует от Садко, чтобы он остался с ним на дне морском, женился на морской деве и услаждал его слух игрой на гуслях. К счастью, покровитель моряков Николай Чудотворец подсказывает Садко, как обмануть морского царя и вернуться в Новгород.

Информация о реальной роли Новгорода, сохранённая в «Русском летописце», подтверждает гипотезу автора настоящей статьи о механизме формирования государственного аппарата в нашей стране и, по-видимому, в других странах мира, за счёт создания системы контроля за водными путями.

 

Чем объясняется значительная толщина храмовых стен и фундаментов?

Вернёмся к материальным свидетельствам роли церкви на территории нашей страны. Толщина стен 76 храмов из каталога «домонгольской» архитектуры известна. Среднее арифметическое составляет 123 см, что очень много! Причём это касается стен, в которых не было внутристенных лестниц для подъёма на второй ярус. Западные же стены храмов с внутристенными лестницами были гораздо толще.

Распределение толщины стен таково: 7 храмов имеют толщину стен меньше метра (самая тонкая – 0,7 м); 18 храмов – до 1,1 м; 17 – до 1,2 м; 7 – до 1,3 м; 5 – до 1,4 м; 11 – до 1,5 м; 11 – более 1,5 м (максимальная толщина 2 м). Таким образом, 69 из 76 храмов имеют толщину от 1 до 2 м. Для сравнения: рекомендуемая толщина наружных стен из кирпича в современных домах в Московской области – 64 см (кладка «в два с половиной кирпича»), но чаще используется кирпичная кладка 38 см «в полтора кирпича».

Не менее внушительными были и фундаменты. Трудно понять, для чего были нужны стены такой толщины для неотапливаемого здания, где не нужно было удерживать тепло, если здание не использовалось для оборонных функций или для хранения материальных ценностей.
Кроме того, как оказалось, в 32 храмах лестница на хоры располагалась внутри стены, где с трудом могли разминуться два человека. Как правило, для этого использовалась западная стена, которая поэтому была значительно толще других, либо северная или южная стена в той их части, которая была ближе к западу, поскольку и наружный вход в храм, и колокольня над ним всегда расположены с запада. Ещё в 2 случаях автор каталога отмечает, что западная стена исследуемого объекта была толще других, но об обнаружении внутристенного прохода не упоминает. В 14 памятниках для подъёма на второй этаж имелись лестничные башни (в некоторых случаях удалось обнаружить остатки винтовых лестниц). Сооружение лестничной башни, скорее всего, диктовалось жёсткой необходимостью: сделать проникновение на второй этаж контролируемым, поскольку такие башни явно нарушали симметрию здания и эстетики ему не придавали, что видно на илл. 2.

 

Способы проникновения на второй этаж не были единообразными. В одном из памятников «в северной и южной стенах храма на высоте около 7,5 м проходил внутренний коридор, в который, очевидно, можно было попасть из башен» [1, c. 30]. В другом случае проход на хоры осуществлялся через люк в северном своде, в третьем, по мнению автора каталога, по приставной деревянной лестнице.

Обращает на себя внимание то, что значительная часть храмов того периода имела разного рода пристройки или переходы, ведущие в другие здания, а не существовала отдельно, как в наше время.

 

С какой целью вокруг храмов строились галереи?

В 23 храмах существовали галереи, которые являлись ограждениями вокруг основного здания, а также могли служить переходами в другие помещения. В 18 случаях из этих 23 галереи окружали храм с трёх сторон (илл. 3), причём в одном случае было точно установлено существование целых двух рядов галерей (!), и в одном случае два ряда галерей выявлено предположительно.

В прочих случаях галереи имелись с двух сторон либо тянулись вдоль одной из стен здания, образуя огороженный дворик (илл. 4). О времени постройки галерей имеется следующая информация. Все галереи, обозначенные в планах данного каталога, относятся к «домонгольскому» периоду, то есть до XIII в. Относительно одного из памятников установлено, что «галереи были не одноэтажными, а поднимались на всю высоту здания» [1, с. 43]. Относительно храма Покрова на Нерли в 1 км от Боголюбова сообщается, что к храму с трех сторон примыкали галереи, построенные одновременно с основным объемом церкви.

Интересно отметить, что в некоторых случаях православные храмы имели такую необычную ныне деталь как колонны [1, с. 48 и 60].

 

Для чего были нужны голосники?

Относительно назначения голосников (амфор, вмонтированных в стены) нет единого мнения. Считается, что само название этих элементов говорит о том, что они должны были улучшать акустику здания. С другой стороны, есть мнение, что заметно влиять на акустику голосники не могли, тем более что их использовалось совсем не много, и скорее всего они применялись для разгрузки верхней части здания.

Выскажем следующее предположение. Снаружи здания определить, где находятся глиняные голосники, было невозможно. Зато человек, находившийся на хорах, которые были характерной особенностью храмов до третьей четверти XV в., мог в случае опасности (например, попытки ограбления храма) выбить голосник подручным инструментом и позвать на помощь. Во всяком случае, с названием данного строительного элемента такая версия согласуется. Голосники, как известно, достигали 35 см в высоту и 22 см в ширину. Они размещались, как считается, без всякой системы, там, где придётся, и были обращены отверстием внутрь церкви. Чаще всего сосуд не имел прямого выхода горловины во внутреннее пространство здания, но вполне можно предположить, что места их расположения были известны храмовой обслуге и каким-то образом отмечались.

 

Каталог «домонгольской» архитектуры свидетельствует в пользу того, что до третьей четверти XV в. церковная власть была сильнее светской!

При изучении каталога «домонгольской» архитектуры возникают следующие вопросы:

1. Почему все не деревянные строения, относимые к X–XIII вв., являются исключительно церковным имуществом? (Сюда относятся храмы, в том числе надвратные, митрополичьи и епископские дворцы). Единственным исключением считается замок Андрея Боголюбского, но и он на самом деле является храмом с пристройками гражданского назначения.

2. Как объяснить тот факт, что в конце XV в. церкви (за некоторыми исключениями, приведёнными в работе Заграевского [4]) вдруг лишились полатей, которые использовались как хранилища материальных ценностей?

3. Куда исчезли галереи (порой двойные!)?

4. Для чего неотапливаемому помещению, каким является церковь, такие мощные стены и фундаменты, в то время как гражданские строения имели стены и фундаменты куда менее основательные? Исчезновение этих элементов в храмовом строительстве может свидетельствовать о своего рода светской революции, которая началась, по-видимому, при Иване III, и лишении церкви некоторых её экономических функций.

Учитывая то, что церкви повсеместно играли роль путевых знаков и опорных пунктов для морской и речной торговли, напрашивается предположение, что сама государственность, под которой мы понимаем профессиональный (т.е. функционирующий на регулярной основе) управленческий аппарат, продвигалась по морям и рекам одновременно с созданием системы храмов, а князья, возможно, поначалу служили лишь правой рукой церковных иерархов.

Считается, что такие государства как Египет, Вавилон, Иудейское царство, Арабский халифат являлись теократическими. Если полагать, что на Руси было иначе и светская власть, в отличие от этих государств, сформировалась раньше церковной, то такая уникальность требует объяснения. Тем не менее, «Русский летописец» 1649 г. рассказывает, что центром славянских земель был Новгород Великий, который, как свидетельствуют многочисленные иные источники, как раз и являлся теократической республикой.

В приложения 1–3 вынесены второстепенные факты, свидетельствующие в пользу того, что и на Руси храмы служили путевыми знаками (о роли их как мест хранения материальных ценностей сказано выше).

 

Приложение 1. Что означал флюгер на кресте?

На куполе Дмитриевского собора г. Владимира сохранился первоначальный крест высотой 4,39 м, окованный золочёной медью по железному каркасу. На кресте – вращающийся на стержне флюгер в виде голубя, выкованный из меди и позолоченный [1, с. 54]. В настоящее время хранится в музее Наличие такого флюгера на кресте может служить подтверждением тому, что изображения креста и голубя символизировали раньше мореплавание и попутный ветер.

 

Приложение 2. Где располагались храмы?

Как можно убедиться по схемам из каталога, практически все храмы располагались в непосредственной близости от рек, причём некоторые храмы ставили так близко к берегу, что со временем они обрушивались в реку:

- «Восточная половина церкви полностью разрушена в результате в результате оползания берега. Участки, где находились апсиды, обрушились в Днепр» [1, с. 26];

- в середине XIX в. из-за обвала горы фундамент разрушился;

- «Апсиды храма полностью исчезли, обрушившись в реку» [1, с. 43];

- «Южная и часть западной стены обрушились в р. Неман» [1, с. 103];

- «Юго-восточная часть здания ещё в древности обвалилась в реку» [1, с. 106].

Храм Покрова на Нерли, расположенный у самой воды, дошёл до нашего времени благодаря следующей особенности. «Фундамент церкви… имеет глубину 1,6 м. Его подошва доведена до материковой глины. Однако над фундаментом сооружены не стены, а цоколь из тесаного камня, в общих чертах передающий план храма и галерей. Высота цоколя 3,7 м; он засыпан землей и образует всхолмление, некогда облицованное сверху каменными плитами. Для отвода воды с этого искусственного холма на нем были уложены каменные желоба. На цоколе, т.е. на вершине холма, возведено здание храма с галереей. Таким образом, общая глубина подземной части храма (цоколь и фундамент) около 5,3 м» [1, с. 59]. Это подтверждает предположение, что храм Покрова на Нерли, выстроенный на специально насыпанным для этого холме, выполнял роль опорного пункта на слиянии Клязьмы и Нерли для контроля передвижения по этим рекам.

Храмы, безусловно, стремились сделать заметными и потому ставили на возвышенности, хотя строительство на горе влекло за собой дополнительные расходы на фундамент. Например, об одном из объектов сообщается, что «храм стоял на мысу, высоко поднимавшемся над поймой Днестра… Храм стоял на склоне, и поэтому глубина его фундамента разная: от 1,15 м в западной части до 2,7 м в восточной» [1, с. 111].

 

Приложение 3. Почему русские храмы не были ориентированы строго на восток?

Алтарь православного храма должен быть направлен на восток, а вход, соответственно, на запад, поэтому при обнаружении строения, похожего на храм, всегда проверяется его азимут. (Напомним, что азимут – это угол между направлением на север и направлением на какой-либо объект, отсчитываемый по часовой стрелке (см. илл. 5).

Азимут известен у 93 храмов, но при этом храмов, ориентированных строго на восток, практически не существует, хотя даже в отсутствие компаса способ сделать это был в те времена известен: следовало лишь поставить шест и отметить направление самой короткой тени (она указывает на север), а затем отложить от этого направления прямой угол на восток.

Чем же руководствовались строители храма, когда выбирали его направление? В середине XX в. ряд учёных поддерживали версию, что азимут храма даёт возможность определить, в какой день заложен храм. Они предполагали, что строители обычно ориентировались на восход солнца в день заложения храма, а день заложения храма, в свою очередь, являлся праздником того святого, которому посвящался храм.

В работе C.В. Заграевского [7] содержится подробный разбор данного подхода и делается вывод о том, что никакой связи между азимутом алтарей древнерусских храмов, датами их заложения или начала строительства и посвящениями их престолов не усматривается, и ни строительная практика, ни церковные правила не предусматривали точной ориентации на восход в тот или иной день.

Тем не менее, возникает вопрос: чем же руководствовались строители, когда выбирали направление церкви на восток, на северо-восток или юго-восток? Напрашивается предположение, что точная ориентация на восток встречается редко по той причине, что крупные реки в нашей стране преимущественно направлены с севера на юг, и, если ставить храмы по их берегам, ориентируя их строго на восток, получится, что храм (символизирующий собой корабль), «идёт наперерез реке».

Думается, правило ориентировать православные храмы на восток возникло в связи с тем, что в Византии храмы должны были строиться прежде всего вдоль побережья Чёрного моря, что совершенно логично: иноземные корабли, заплывавшие в море через Босфор, двигались именно на восток. Крупных судоходных рек в современной Турции (бывшей Византии) не существует, а те, что есть, имеют пороги или периодически пересыхают. Когда же христианство стало распространяться на территории Руси, где имеется превосходная речная система, к правилу относительно ориентации церквей на восток стали относиться с большей вольностью.

Сенницкая Елена Владимировна

Список литературы

1. Раппопорт П.А. Русская архитектура X–XIII вв. Каталог памятников. Л.: Наука, 1982. 136 с.

2. Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т.1, ч. 2, раздел IV. [Электронный ресурс]. URL: https://booksee.org/book/1350278 (дата обращения 18.11.2021).

3. Заграевский С.В. Великокняжеский замок в Боголюбове: опыт графической реконструкции. Архивная копия от 20 марта 2015 на Wayback Machine // Мат-лы XVII межрегион. краевед. конф. (20 апреля 2012 г.). Т. 1. Владимир, 2013. С. 296–312.

4. Заграевский С.В. О предназначении полатей (хор) в древнерусских храмах. В сб.: Материалы Межрегиональной краеведческой конференции (24 апреля 2009 г.). Владимир, 2010. С. 182–195.

5. Брунов Н.И. О хорах в древнерусском зодчестве. В кн.: Тр. секции теории и методологии (социологической) РАНИОН. М., 1928. Вып. 2. С. 93–97.

6. Тулупов В.Г. Русь Новгородская. М.: Эксмо, 2009. 288 с.

7. Заграевский С.В. О научной обоснованности «азимутального метода» (метода определения дат и посвящений древнерусских храмов по азимуту их алтарей). В кн.: Архитектор. Город. Время. Материалы Ежегодной международной научно-практической конференции (Великий Новгород – Санкт-Петербург). Начало: Объединенный выпуск XIII и XIV конференций. СПб, 2011. С. 69–74. Окончание: выпуск XV конференции. СПб, 2012. С. 122–136.

статья получена 23.09.2024