Каракорум и «монгольские» столицы Китая – правда и вымыслы

Кирилл А. Котков,
востоковед, переводчик, руководитель Центра изучения стран Дальнего Востока СПб.

Ключевые слова: монголы, китайцы, династия Юань, Каракорум, Шанду, Чжунду, Даду.

Часть I. Каракорум.

Считается, что главной и первой столицей Монгольской империи был город Каракорум. Данное название упоминается в старинных исторических источниках. Считается, что в этом городе бывали европейские путешественники Плано Карпини, Виллем Рубрук, русский князь Александр Невский. Там же проводились всемонгольские курултаи, на которых выбирали великого хана. Историки любят писать о том, что в этот город непрерывно шли караваны с богатой добычей из захваченных монголами стран и городов, а лучшие ремесленники разных национальностей из завоёванных земель трудились на благо монгольских ханов и высшей знати.

Ни Плано Карпини, ни Виллем Рубрук, ни другие авторы, считающиеся современниками монгольских завоеваний, не давали точных координат этой самой столицы. Более того, их описания Каракорума никак не соответствуют тому месту, которое современные историки назначили в качестве политического центра Монгольской империи. «Все сведения письменных источников о монгольской столице (пожалуй, кроме описаний Рубрука) отрывочны и неопределённы. Основываясь на них, невозможно было даже установить сколько-нибудь точно местонахождение города, хотя подобные попытки предпринимались неоднократно¹».

В качестве столицы Монгольской империи в конце XIX в. было назначено место в 2 км к северо-востоку от от крупнейшего монастыря Внешней Монголии Эрдэни-дзу, с координатами 47°17'57'' с.ш. и 102°33'48'' в.д., открытое в 1889 г. русским учёным Н.М. Ядринцевым. Место расположено в долине р. Орхон, в северных предгорьях хр. Хангай, в 313 км по прямой к юго-западу от Улан-Батора, и в 80 км к северо-западу от географического центра Внешней Монголии.

Никаких величественных руин в Каракоруме (современное монгольское название – Хар-Хорин) и близко нет. Есть лишь невысокие, сильно оплывшие остатки земляных валов, обломки довольно грубых каменных скульптур, и одна статуя каменной черепахи в китайском стиле. Некогда на спине черепахи находилась каменная стела, но она утрачена. С севера на юг протяжённость городища составляет около 2 км, а с запада на восток – примерно 1,5 км. Общая площадь составляет 2,5 км².

Место, где находится городище Хар-Хорин. На заднем плане – монастырь Эрдэни-дзу. Взято из Интернета.

Для сравнения, расположенное в 29 км по прямой к северо-западу городище Хар-Балгас выглядит куда монументальнее, хотя кроме руин башни и стен смотреть тоже нечего. Тем не менее, общая площадь составляет около 25 км². Руины стен цитадели достигают 1 км в длину, возвышаются на 10 м, а кое-где до 12 м. В середине возвышаются остатки башни высотой до 14м². К юго-западу от цитадели располагались внушительные пригороды, контуры которых хорошо видны при аэрофотосъёмке или при съёмке со спутника. Однако учёные в один голос утверждают, что Хар-Балгас никакого отношения к монголам не имеет – это столица Уйгурского каганата якобы VIII–IX вв. н.э., называвшаяся Орду-балык.
Туристы, посещая Хар-Хорин, обычно сосредотачивают своё внимание на монастыре Эрдэни-дзу, который действительно интересен, ибо на месте «монгольской столицы» располагается голая степь. Хар-Балгас иногда предлагается «доʹпом», т.е. за дополнительную плату, однако складывается впечатление, что возят туда неохотно, ибо контраст между руинами последнего и фактически голым местом под условным названием Хар-Хорин очевиден.

Спутниковый снимок места расположения Хар-Хорина и Хар-Балгаса (выделены автором жёлтыми маркерами).




Спутниковый снимок городища Хар-Балгас.




Руины стен Хар-Балгасского городища. Взято из Интернета.
Выглядит внушительнее, чем то, что осталось от Хар-Хоринского городища.




Руины башнеподобного сооружения в центре Хар-Балгасского городища. Взято из Интернета.

Первые раскопки городища Хар-Хорин проводились советскими учёными в 1948–1949 гг. под руководством С.В. Киселёва. Результаты можно видеть в экспозиции Государственного Эрмитажа – фрагменты фресок с сюжетами буддийского содержания, статуэтка Будды, фрагмент буддийской иконы-танки, выполненный на ткани, керамика, несколько бронзовых изделий. Ничего выдающегося найдено не было – сама экспозиция занимает всего один стенд. Остатки самого большого фундамента в центре были объявлены дворцом сына Чингис-хана – Угэдэя. По результатам раскопок выяснилось, что на территории городища располагалось нечто вроде торгово-ремесленной слободы, как и при многих тибетских и монгольских монастырях эпохи XVI–XX вв.

Экспозиция Государственного Эрмитажа, посвящённая Хар-Хоринскому городищу. Фото автора.

«В начале XXI в. немецкий археолог Х.-Г. Хюттель пересмотрел эту точку зрения и интерпретировал остатки самого большого фундамента в центре как храм. Он основывался в первую очередь на несоответствии результатов раскопок С.В. Киселева визуальному описанию дворца, сделанному Г. Рубруком. Дворец, по мнению Хюттеля, должен был располагаться в районе современного монастыря Эрдэни-дзу³

Во время раскопок Хар-Хорина было обнаружено много китайских монет, но ни одной (!) монгольской. «У нас нет никаких данных, которые указывали бы на существование чеканки собственно монгольских монет в Кара-Коруме. Найденные в слоях УГ и ХГ две монеты, описанные А.А. Быковым как «монгольские» (одна из них – ХШ в., другая – ХIV–ХV вв.), настолько плохо сохранились, что точное определение их невозможно⁴». А ведь по идее именно в столице должен был располагаться монетный двор империи! Неужели завоеватели мира предпочитали обходиться без денег!?

Несмотря на то, что китайские монеты не несут на себе дату изготовления или дату правления того или иного государя, тем не менее, именно находки соответствующих монет вошли в резкое противоречие с официальной версией истории как Монголии, так и Китая. Дело в том, что из 230 монет, найденных отечественными учёными, бʹольшая часть, а именно 152 монеты, относились к эпохе династии Северная Сун, которую историки относят к 960 г. н.э. – 1127 г. н.э. Девятнадцать монет были отнесены к династии Цзинь (предполагаемое время чеканки – с 1151 г. по 1190 г.) и 8 монет – к династии Тан (618–907 гг. н.э.)⁵. Три монеты были определены относящимися к эпохе Южная Сун (якобы 1127–1279 гг.) конца XII в. и всего две монеты с китайскими надписями были определены началом XIV в. – эпохой монгольской династии Юань. Получается, что боʹльшая часть монет относится к значительно более ранней эпохе, нежели «век Чингис-хана». Археологи прямо пишут о том, что «в денежном обращении города в основном были монеты разных династий, чеканки до 1190 г.⁶». Важно заметить, что китайские монеты отливались из бронзы, и следовательно, они не могли находится в обращении дольше, чем выбитый на ней девиз правления в связи с неблагородным характером металла. Как уже говорилось выше, не было найдено ни одной монгольской монеты.

Что интересно, «при изучении распределения монетных находок по слоям выяснилось, что в нижнем горизонте (слои УШИЫ-—Х) найдено 22 монеты, а в слое УП среднего горизонта — всего одна монета, и он служит как бы границей, после которой город зажил более интенсивной жизнью. В верхних слоях (1—УТ) количество монет резко увеличивается (выделено мною, К.А.К.), и они распределяются в более или менее равном соотношении — от 15— 25 до 40 монет на каждый слой. Всего в верхней половине культурного слоя раскопа Г (слои [—УТ) собрано 106 монет⁷». Но если количество монет резко увеличивается в верхних, т.е. в более поздних слоях раскопок, то в таком случае возникает вопрос, когда реально существовали предшествовавшие монгольским завоеваниям династии Тан, Северная Сун и Цзинь!?

В 1999–2003 гг. немецкая экспедиция уже упоминавшегося Х.-Г. Хюттеля предприняла масштабные раскопки городища. Результаты были примерно такие же, как и у экспедиции С.В. Киселёва. В ходе раскопок Хюттеля под дворцом Угэдэя были обнаружены остатки буддийской кумирни XVII в. Ни одной монгольской монеты найдено не было, за исключением одной монеты-уники, интерпретированной как монгольская, но при этом с арабской надписью, зато во множестве были откопаны китайские монеты вышеуказанных эпох. Раскопки Х.-Г. Хюттеля в общем подтвердили выводы раскопок С.В. Киселёва 1948–1949 гг.

Спутниковый снимок монастыря Эрдэни-дзу и городища Хар-Хорин.

Откровенно ничтожные результаты раскопок заставляют историков для отвода глаз вдумчивых читателей писать, что, дескать, во всём виноваты китайцы, которые якобы в 1380–1388 г. всё порушили. При этом сами же историки сообщают, что, по данным китайских источников, в 1295 г. Каракорум уже был разрушен войсками монгольской династии Юань в ходе междоусобной войны. Так кто же разрушил город – монголы или китайцы, и главное, как историки определили это!?

Интересно, что историки, пытаясь всё же выдать Хар-Хорин за монгольскую столицу, признают, что «находясь в сердце степи, Каракорум был очень зависим от поставок зерна из Китая, которым обеспечивать себя самостоятельно его население, конечно, не могло, и этому суждено было сыграть роковую роль в его судьбе⁸». Получается, что монголы основали свою столицу в очень неудобном месте, поставив её в прямую зависимость от покорённого Китая. Выглядит нелепо, ибо зачем вообще зерно монголам, если они кочевники и основу их питания до сих пор составляют мясо-молочные продукты!

Любой столичный город всегда строился с учётом стратегической ценности того места, где он находился. В отсутствие железных и шоссейных дорог, а также авиации это имело особое значение, поскольку с места, где расположена столица, необходимо было максимально удобно контролировать зависимые территории. Однако никакой стратегической ценности само место, где находится Хар-Хорин, не представляет. Историки пишут, что «из долины Орхона гораздо удобнее контролировать и Китай, и торговые пути через Ганьсу, и совершать походы на Джунгарию и Восточный Туркестан⁹». Однако от Хар-Хорина до любой мало-мальски развитой цивилизации очень далеко! Так, расстояние от Хар-Хорина до Пекина только по прямой составляет 1358 км, до провинции Ганьсу через Гоби и безжизненную песчаную пустыню Алашань – свыше 1 тыс. км, а до Джунгарии и до Восточного Туркестана через хр. Хангай, Монгольский и Гобийский Алтай – 1150 км и 1170 км соответственно.

Историки, понимая, что развалины Хар-Хорина и результаты раскопок никак не тянут на «столицу мира в XIII в.», осознают, что проблема отождествления данного городища с Каракорумом существует. Споры о его истинном местонахождении не утихают до сих пор¹⁰.

Важно заметить, что в монгольском фольклоре не сохранилось никаких, хотя бы глухих и неясных воспоминаний ни о «Их Монгол Улс» – так по-монгольски в ХХ в. (!) стала называться держава Чингис-хана, ни о «великой столице Каракорум».

Если отбросить в сторону свидетельства Марко Поло, Плано Карпини, Виллема Рубрука и других средневековых авторов, то по результатам археологических исследований городище Хар-Хорин представляет собой не что иное, как развалины первого монастыря Эрдэни-дзу и располагавшейся при нём торгово-ремесленной слободы. История этого монастыря начинается в 1585–1587 гг., когда халха-монгольский Абатай-хан, принявший тибетский буддизм, основывает данный монастырь. По всей видимости, впоследствии он был разрушен и перенесён на современное место. Дело в том, что современные постройки Эрдэни-дзу датируются второй половиной XVIII в. и даже началом XIX в. Так, главный храм был построен в 1770 г., а храм Авалокитешвары – в 1803 г., о чём прямо свидетельствуют пояснительные надписи, сделанные для туристов. Осколки фресок религиозного содержания, найденные при раскопках Хар-Хорина, а также находки торгово-ремесленного характера не оставляют сомнений в том, что назначенный историками Каракорум – это руины первого монастыря Эрдэни-дзу и располагавшегося при нём торгово-ремесленного посада.

Часть II. Шанду

Согласно «древним¹¹» китайским историческим хроникам, в частности «Истории династии Юань» (кит. 元史 Юань Ши), «монгольский» хан Хубилай (якобы 1260–1294 гг.) основал во Внутренней Монголии¹² летнюю столицу империи. Считается, что ещё при основании в 1256 г. город получил название Кайпин (кит. 開平, букв. «Установление покоя»). В 1263 г. он был переименован в Шанду (кит. 上都, букв. «Верхняя столица»). К 1293 г. город почти опустел, так как жители перебрались в Китай.

Когда в 1368 г. монгольскую династию Юань (якобы 1271–1368 гг.) сменила исконно китайская династия Мин (1368–1644 гг.), её первые императоры пытались восстановить город, незадолго до этого разрушенный в результате войны. Была построена крепость, также названная Кайпин, являвшаяся базой для походов китайских войск в монгольские степи, а в ней размещён гарнизон и некоторое количество поселенцев. На наличие последних указывает открытие археологами кладбища в окрестностях городища. Интересно, что в некоторых могилах были обнаружены останки людей, относящихся к европеоидной расе. После 1435 г. Кайпин был окончательно заброшен и прекратил своё существование.

В вышеизложенной официальной версии истории города обращает на себя внимание то, что при основании он получил китайское, а вовсе не монгольское название. При этом считается, что город основал монгольский хан Хубилай, окончательно завоевавший Китай в 1279 г. Китайское название Кайпин, как уже упоминалось, означает «Установление покоя», и указывает на установление мира и порядка в монгольских степях. Название «Шанду» также считается китайским.

В книге Марко Поло якобы именно это место называется “Ciandu”. Со временем в Европе стала более известна другая версия названия – “Xanadu”. В конце XVIII в. о легендарной столице писал английский поэт С.Т. Колридж в своей поэме «Кубла-хан», содержание которой основано на книге Марко Поло. В начале ХХ в. русский поэт Константин Бальмонт перевёл эту поэму на русский язык.

В настоящее время исследованиями современных учёных (Ф. Вуд, Фоменко А.Т., Носовский Г.В.) доказано, что «Книга Марко Поло» представляет собой склейку. Одна часть является средневековым источником, возможно, действительно восходящим к XIII–XIV вв., автором которого, вероятно, был венецианский купец родом из словенского городка Пола. Другая часть представляет собой более поздний материал, восходящий к эпохе Великих Географических открытий XVI в. Скорее всего, книга неоднократно редактировалась и пополнялась даже в XVII в. Фактически мы имеем дело с компилятивным трудом многих авторов, чем-то вроде своеобразного аналога «Занимательной физики» Я.И. Перельмана, которая, как известно, редактировалась и дополнялась в более поздних изданиях уже после кончины первого автора. Описания «Страны Катай» и многих других восточных стран настолько туманны, что сегодня уже очень сложно связать их с той или иной страной Востока. Во всяком случае, «Катай» Марко Поло в наиболее древней части источника совершенно не похож на тот Китай, который стал известен европейцам с XVI–XVII вв. Скорее всего, под именем «Катай» у Марко Поло описывается не “China”, а какая-то другая страна, и при этом необязательно восточная, ибо на известный нам Китай она совершенно не похожа, за исключением добавлений, сделанных, как уже говорилось, не ранее XVI в. Описание города “Ciandu” у Марко Поло мало соответствует местности, в которой расположено городище Шанду (см. ниже).
Сегодня руины, назначенные быть «столицей Шанду», показывают туристам в степи Шар Тала (монг. «Жёлтая степь») Шилингольского хошуна Внутренней Монголии. Объект расположен у северного берега излучины реки Шандайин-гол (кит. р. Шаньдяньхэ 閃電河 или Шандухэ 上都河 ¹³) в 28 км к северо-западу от г. Долон-нор (кит. Долунь 多倫, устар. название – Лама-мяо 喇嘛廟), и в 275 км к северу от Пекина.

Исконно монгольское название этого места – Дзун найман сумэ хот-(он), что означает «Город ста восьми кумирен».

К юго-востоку от Шанду, на расстоянии 2,6 км расположено ещё одно квадратное в плане городище, ориентированное по сторонам света, площадью 749 м : 704 м с остатками земляных валов и без цитадели.

К юго-западу, у современного областного центра Шулун-хух (монг. Шулуун Хѳх, кит. Шанду 上都 или Чжэнланьци 正藍旗) на расстоянии 20 км от Шанду, на левом берегу р. Шандайин-гол расположено ещё одно квадратное в плане городище, ориентированное с северо-запада на юго-восток, известное местным китайцам как Чэнцзы (кит. 城子, букв. «крепость»), а монголам как Улаан Балгас (букв. «Красный город») площадью 1,100 м : 1,100 м, с остатками земляных валов, стен, и цитадели площадью 288 м : 290 м, расположенной в северо-восточном углу крепости.
Некоторые историки пишут о якобы имеющей место хорошей сохранности Шанду. На самом деле от городища, с 2012 г. внесённого в список объектов ВН ЮНЕСКО, практически ничего не осталось, кроме невзрачных остатков ворот и оплывших земляных валов в степи. Самые приметные сооружения, которые здесь можно увидеть – это огромная современная стела с надписью «Руины Шанду династии Юань» и такой же современный памятник Чингис-хану и его воинству, в том виде, как это представляется историкам сегодня. Валы городища, расположенного в 2,6 км к юго-востоку, сохранились ещё хуже. Сохранность городища Чэнцзы примерно такая же, как и у Шанду.

Общий вид городища Шанду (Кайпин). Взято из Интернета.



Надпись на китайском, монгольском и английском языках у въезда на городище Шанду (Кайпин). Взято из Интернета.



Современный памятник Чингис-хану и его воинству – самое приметное сооружение рядом с городищем Шанду (Кайпин). Взято из Интернета.

Раскопки, предпринятые китайскими археологами в Шанду, выявили остатки укреплений в виде земляных валов, остатков глинобитных стен, башен и ворот. Эти укрепления и сегодня заметны, особенно если смотреть сверху. Внешние, квадратные в плане укрепления, чётко ориентированные по сторонам света, имели с каждой стороны 2200 м длины. Внутри, в юго-восточном углу находился такой же квадратный «внутренний город» с каждой стороной 1400 м длины, а внутри последнего, ровно посередине находилось что-то вроде «кремля» со стороной валов 500 м. Как и большинство китайских крепостей, валы и стены, составлявшие единое целое, были построены методом трамбовки глины или лёсса. Главные ворота имели предмостные укрепления. В плане материальной культуры ничего монгольского найдено не было, зато во множестве были обнаружены осколки китайской керамики, фарфора, черепицы, китайские бронзовые монеты, а также обломки мраморных фигур, рельефов в китайском стиле, и памятная стела с надписью на китайском языке, впрочем, не несущая на себе никакой даты.

Важно заметить, что отождествление названий ворот, укреплений, и фундаментов больших сооружений было осуществлено исключительно по материалам китайских хроник. Никаких материальных доказательств того, что они назывались соответствующими именами, указанными в источниках, при раскопках обнаружено не было.

На спутниковом снимке ниже видно, что укрепления были построены согласно китайским архитектурным канонам и скорее представляли собой крупную крепость и военный лагерь, нежели столицу.

Городище Шанду (Кайпин). Снимок со спутника.

Полковник Российского Генерального Штаба Путята Д.В., побывавший в бассейне р. Шандайин-гол в 1891 г., отмечал, что «положение этих развалин в возвышенной части долины Шанду-гол даёт повод предположить, что они служили не местом спокойной комфортабельной жизни, но, по всей вероятности, имели назначение воинской ставки¹⁴». В 1892–1893 гг. выдающийся отечественный учёный Позднеев А.М. подробно исследовал излучину р. Шандайин-гол и дал первое научное описание Шандайинского и городища и «Красного города» в своей книге «Монголия и монголы».

В пользу доводов Путяты Д.В. свидетельствует то, что та часть крепости, которая считается местом проживания горожан, занимает менее четверти от общей площади городища. Кроме того, «на территории северной части крепости не обнаружено никаких следов строений, кроме большого вымощенного камнем двора (350 м вдоль оси Е–W на 200 м вдоль оси N–S) в центре. Археологи предполагают, что на севере города мог размещаться императорский парк, в котором император при желании мог устанавливать юрты для себя и своих приближённых. Парки такого размера не отмечены ни в одной из известных нам китайских столиц… По всей видимости, Хубилай, несмотря на интерес к китайской культуре и вкус к оседлому комфорту, не представлял себе жизни без возможности кочевать, пусть и по парку, окружённому стенами¹⁵». Между тем ещё А.М. Позднеев отмечал сложность отождествления тех или иных фундаментов и руин на территории городища с описаниями китайских хроник и с книгой Марко Поло. Так, в своей книге «Монголия и монголы» он прямо писал, что «вообще относительно городского пространства, находящегося за этим наружным валом, можно сказать, что по местам оно покрыто курганами или буграми, но представляют ли эти курганы остатки зданий, а ещё более определить, к какому времени они относятся, решительно невозможно¹⁶».

На самом деле данная незастроенная территория являлась не императорским парком, по которому хан якобы кочевал в юрте в четырёх стенах, а скорее военным плацем, тем более что никаких древесных остатков археологи не нашли.

Расположение Шанду именно как крепости было вполне логично. Находясь на северном берегу р. Шандайин-гол, крепость защищала её излучину, т.е. Долоннорскую степь, которую эта река охватывает как бы полукольцом, от вторжений извне. Точно так же логично выглядит и расположение цитадели в юго-восточном углу крепости, так как именно здесь ближе всего к р. Шандайин-гол, которая могла быть главным источником питьевой воды в случае осады. Одновременно река служила дополнительной защитой главных ворот. Долоннорская степь, охваченная полукольцом излучиной р. Шандайин-гол, вполне пригодна для земледелия, поэтому неудивительно, что её решили защитить от внешних вторжений, построив крепости.

Спутниковый снимок городища Чэнцзы (Улаан Балгас), расположенного в 20 км к ю.з. от Шанду.

Интересно, что историки понимают, что археологические раскопки на месте Шанду и Чжунду (см. часть III), а также Даду (см. часть IV) не выявили ничего специфически монгольского. «Необходимо специально отметить, что и Шанду, и Даду, и Чжунду построены согласно всем правилам традиционной китайской градостроительной теории – это квадратные в плане города, ориентированные по сторонам света, с прямыми широкими улицами, построенные по предварительно разработанному плану. Фортификации также полностью отвечают китайской традиции. Без всякого сомнения, в этом сыграл роль тот факт, что план двух первых городов разрабатывался китайским учёным Лю Бинчжуном, но, скорее всего, также можно сделать вывод, что монгольские правители не видели необходимости вносить изменения в китайские градостроительные наработки. Город был абсолютно чужд монголу, и поэтому, если его нужно было построить, разумно было поручить это специалисту, т.е. китайцу. Соприкосновений у города и кочевого стойбища очень мало, потому мало что могло войти в противоречие¹⁷».

В данном случае историки противоречат сами себе, ибо зачем тогда монголы вообще основывали города, если, оказывается, они им были абсолютно чужды!?

Не менее странным представляется вывод историков о том, что «как ни парадоксально, столицы монгольской империи строились преимущественно китайцами, по-китайски и для китайцев. Монгольские правители, возводя города, показали своё глубокое здравомыслие, широкий кругозор и практичность – огромные столицы были нужны им прежде всего для повышения своего авторитета – как среди иностранцев, так и среди своих оседлых подданных. Хубилай понимал, что, управляя Китаем, надо быть императором, который должен жить в роскошном дворце посреди огромной столицы¹⁸». Любые города строятся не для повышения авторитета, а исключительно по военно-стратегическим и экономическим соображениям.

Историки, понимая несоответствие Каракорума, Шанду, Чжунду и Даду образу «монгольских столиц», для отвлечения внимания вдумчивых читателей вынуждены щедро цитировать Марко Поло и других средневековых авторов, якобы описывавших соответствующие города. Однако, как уже говорилось выше, описания того же Марко Поло, Плано Карпини, Одорика Фриульского и других авторов могут быть приложены к любому крупному средневековому городу, причём необязательно азиатскому.

Теперь обратимся к названию города. Востоковедам-китаистам хорошо известно, что все китайские названия – парные. Так, название современной столицы Китая – Пекин (кит. 北京) переводится как «Северная Столица». Соответственно, у страны имеется и «южная» столица – Нанкин (кит. 南京 букв. «Южная столица»). Нанкин действительно был столицей Китая в 1912–1949 гг., и хотя давно уже не имеет столичного статуса, сохранил своё историческое название.

В комплексе Императорского дворца в г. Мукдене (Шэньяне) есть «Восточный дворец» (кит. 東宫 «Дунгун»), соответственно, там же есть и «Западный дворец» (кит. 西宫 «Сигун»). Название «Шанду» 上都 по-китайски буквально означает «Верхняя столица». Соответственно, где-то должна была находиться «Нижняя столица» (кит. 下都 «Сяду»). Однако её нет! Согласно династийной «Истории династии Юань» (кит.元史Юань Ши), якобы составленной в конце XIV в., главная столица страны называлась «Даду» (букв. 大都 «Великая столица») и находилась на месте нынешнего Пекина.

Если рассуждать с точки зрения здравой логики, то, скорее всего, Шанду/Кайпин был построен один единственный раз. Возможно, это действительно произошло на рубеже XIV–XV вв. Китайцы, к тому времени достигшие окраин монгольских степей, построили крепость и военный лагерь для контроля над новоприобретёнными территориями, под названием Кайпин (кит. 開平, букв. «Установление покоя»). Возможно, там действительно бывали китайские императоры, для которых был построен дворец, поскольку, согласно китайской традиции, правитель, где бы он не находился, может жить только во дворце. Возможна и другая версия! В 1620–1640-е гг. маньчжуры вели войны с Китаем. Преодолеть оборону т.н. Шаньхайгуаньского коридора – наиболее удобного прохода из Маньчжурии в Китай, поначалу оказалось невозможно. Поэтому с 1629 г. по 1643 г. маньчжуры предпринимали вторжения в Китай через территорию Внутренней Монголии. Возникает вопрос, где находилась главная база, где маньчжуры могли сосредотачивать войска, получать пополнения, отдыхать, поскольку операционная линия через монгольские степи получается достаточно длинной и неудобной? Возможно, именно под нужды маньчжурских войск и была построена большая крепость в излучине р. Шандайин-гол. В 1691 г. неподалёку состоялся Долоннорский съезд монгольских князей, где маньчжурский император Канси (1662–1723 гг.) принял их в подданство. В этой связи интересно упоминавшееся выше монгольское название места – Дзун найман сумэ хот-(он), что означает «Город 108-ми храмов». Известно, что духовным лидером монголов, присягнувшим императору, был Богдо-гэгэн – глава ведущей буддийской тибетской церкви гэлуг на территории Монголии. Именно он узаконил вассалитет монголов по отношению к империи Цин с духовной стороны. В свою очередь, особа «жёлтого» маньчжурского императора также считалась священной среди подданных. Скорее всего, под нужды императора, Богдо-гэгэна, а также буддийского духовенства и были выстроены многочисленные сооружения, впоследствии заброшенные, когда было решено построить новую летнюю резиденцию в Чэндэ (см. ниже).

Отечественный исследователь Монголии Позднеев А.М. в своей книге «Монголия и монголы» прямо пишет об этом следующее – «Местные монголы, по сохранившимся преданиям, знают, что Чжун-найман-сумэ¹⁹ был столицею Хубилая, они указывают даже и место, где стоял его дворец; но опуская главный период изменений в Чжун-найман-сумэ, т.е. минской династии, они с ещё большими подробностями расскажут о том, что здесь жил отряд китайских солдат Канси (выделено К.А.К.), и с наивным удивлением будут уверять слушателя в необыкновенном искусстве этих солдат, построивших в стенах города и из кирпичей его громадные казармы²⁰».

Происхождение названия «Шанду» установить достаточно просто, если знать монгольскую топонимику. По-монгольски слово «шанд» означает «неглубокий колодец», «копань», «заболоченная ложбина с источниками воды». Данный топоним часто встречается в регионе, например, во Внешней Монголии в пустыне Гоби есть населённый пункт Сайн-шанд, название которого буквально переводится как «хороший неглубокий колодец/копань». От этого же топонима образовано и название извилистой, мелкой, текущей в заболоченных берегах речки Шандайин-гол²¹, на берегу которой расположено городище. Скорее всего, «Шанду» означает вовсе не «Верхняя столица», ибо, как уже выше говорилось, по китайской логике должен возникнуть вопрос – «А где же Нижняя столица?», а является транскрипцией с монгольского названия места (т.е. «шанд»), где находится городище.

История об основании Кайпина/Шанду при одной династии в середине XIII в., а затем её зеркальное повторение уже при другой династии примерно сто с небольшим лет спустя указывает на дубликатность, т.е. на чисто книжный повтор одной и той же истории, раздвоившейся чисто на бумаге.

Кайпин/Шанду прекратил своё существование по причине значительной удалённости от ближайших городов и густонаселённых местностей, которые могли бы являться источником снабжения.

Что же касается некого города “Ciandu” из книги Марко Поло, то, возможно, соответствующая глава данной книги содержит сведения о местечке Жэхэ (кит. 熱河, маньчж. Халхуун бэ Джайлара Гурун, монг. Халун-гол, современное кит. название – Чэндэ 承德, русск. и европейск. Джегол/Jehol), расположенном в лесостепи у северного подножия гор Яньшань, в долине р. Луаньхэ²² на исторической границе Внутреннего Китая²³ и Внутренней Монголии в 172 км по прямой к северо-востоку от Пекина. С конца XVII в. до второй половины XIX в. там находилась летняя резиденция маньчжурских императоров последней династии Китая. Там же располагались императорские охотничьи угодья, по-маньчжурски называвшиеся Муран-и Аба (кит. Мулань Вэйчан 木蘭圍場).

В Чэндэ сохранились буддийские храмы, построенные в китайском и тибетском стиле, в т.ч. уменьшенная копия Поталы – знаменитого дворца Далай-лам, императорские дворцовые павильоны и самый большой в Китае старинный парк, окружённый стеной общей протяжённостью 10 тыс. м. У Марко Поло место описывается так: «залы и покои золочёные; чудесные и прекрасно вызолочены; а вокруг дворца на шестнадцать миль стена, и много тут фонтанов²⁴, рек и лугов; великий хан держит тут всяких зверей: оленей, ланей и антилоп; ими он кормит своих соколов в клетках. Раз в неделю сам ходит их смотреть. В эту равнину, что обнесена стеной, великий хан ездит часто на коне, с собою везёт леопарда и выпускает его на оленя, лань или на антилопу, а что поймает, то соколам в клетках²⁵». В Чэндэ действительно много источников, рек и лугов, а также есть большой парк, окружённый стеной.

Возможно, именно сведения о Чэндэ легли в основу информации европейских источников о “Ciandu/Xanadu”, а вовсе не то, что сегодня выдаётся за неё сегодня. Интересно, что если прочитать упомянутое название столицы по-английски или по-испански, то оно будет читаться «Чанду», т.е. очень близко к китайскому «Чэндэ». Португальское и французское чтения через звук «ш» (порт. x-, фр. ch-) возобладали по той причине, что в XVII–XVIII вв. именно через португальских и французских миссионеров поступала в Европу основная информация о Китае. Существование летней резиденции именно при последней династии и соответствующие сведения о ней в европейских источниках указывают на то, что «Книга Марко Поло» и ей подобные источники о монголах и о Китае редактировались даже в относительно поздний исторический период.

Часть III. Чжунду.

Начиная с 1998 г. китайские археологи раскопали ещё одну «столицу» империи Юань – Чжунду (кит. 中都, букв. «Срединная столица»). Археологические раскопки начались после того, как местные крестьяне, копая колодец, нашли драконью голову из белого мрамора. Впоследствии в ходе раскопок было найдено ещё девять подобных голов, а также другие изделия из того же камня.

Объект расположен в степи в 17 км к северо-западу от Чжанбэя (кит. 張北) – административного центра одноимённого уезда провинции Хэбэй, на исторически монгольских землях, но в настоящее время не входящих в состав Автономного района Внутренняя Монголия. Место давно известно местным китайским крестьянам как Байчэнцзы (кит. 白城子), а монголам как Цагаан Балгас. Оба названия означают «Белый город». Рядом расположено село с одноимённым китайским названием. Расстояние от городища до расположенного к юго-востоку на Великой Стене г. Чжанцзякоу (кит. 張家口, монг. Хаалга-хот, русск. Калган) составляет 54 км, а до Пекина – 214 км.

Согласно «Истории династии Юань» (кит. 元史Юань Ши) город был основан в 1307 г. По тем же данным, в 1358 г. город был взят и разрушен войсками «красных повязок» – китайских повстанцев, восставших против правящей династии, и более не восстанавливался.

Город представлял собой квадрат с периметром стен 11 800 м. Последние были построены опять же в китайских традициях – из утрамбованного лёсса. Главные ворота были ориентированы на юг, как и положено согласно концепции китайской геомантии «фэншуй». В отличие от Шанду или Пекина, у ворот отсутствовали предмостные укрепления. В центре, как считают археологи, находился дворцовый комплекс – прямоугольник со сторонами 607 м с севера на юг, и 548 м с запада на восток, общим периметром около 2360 м. Всего на территории обнаружены фундаменты 27 крупных зданий.

В отличие от Шанду (Кайпина) городище, считаемое археологами за «Срединную столицу», сохранилось гораздо лучше. Это означает, что либо данный город был основан позже, либо просуществовал до более поздних времён, нежели Шанду. В степи хорошо заметны валы, остатки стен и башен. В центре городища сегодня расположен заново построенный фундамент дворца из бетона с кирпичной облицовкой, с репликами мраморных голов драконов и такими же новодельными мраморными основаниями колонн. Оригинальный фундамент, открытый при раскопках, фактически утрачен.

Заново построенный фундамент в центральной части «Белого городка». Источник: https://baijiahao.baidu.com

На спутниковом снимке хорошо видно, что внутренний город занимает боʹльшую часть городища. Расстояние между ним и северным валом составляет 100 м, а между фундаментом южной стены и южным валом – 190 м. Фактически невооружённым глазом видно, что город был окружён двумя обводами стен с незначительным промежутком между ними, и подобно Шанду (Кайпину) представлял собой скорее крепость и военный лагерь.

Спутниковый снимок «Белого городка», который, по мнению учёных, являлся «Срединной столицей» династии Юань.

При раскопках не было найдено ничего специфически монгольского. Мраморные головы драконов, керамика китайского происхождения – всё свидетельствует о китайском характере «столицы», а на самом деле крепости, которая, если внимательно посмотреть на карту, являлась предмостным укреплением к горному проходу Чжанцзякоу, контролировавшему въезд со стороны монгольских степей непосредственно в китайские земли.

В уездном центре Чжанбэй расположен открытый в декабре 2010 г. «Музей Срединной столицы империи Юань». За исключением беломраморных голов водяных драконов (кит. 螭首 чишоу) и образцов китайской керамики, найденных при раскопках, вся остальная экспозиция представляет собой откровенный «Диснейленд»: большой воображаемый макет «Срединной столицы», созданный исходя из субъективных соображений современных историков, такая же современная фигура монгольского воина с конем, восковые манекены, изображающие реконструкцию жизни монгольского хана, современные картины с сюжетами на тему подвигов Чингис-хана и его ближайших наследников, а также их современные портреты.

Спутниковый снимок, на котором автором указано месторасположение Шанду (Кайпина) в северо-восточном углу карты, и «Белого городка» (Байчэнцзы) – в северо-западном углу карты.

Считается, что город Чжанцзякоу (кит. 張家口, букв. «Проход семьи Чжан»), известный русским и европейцам как Калган (от монгольского Чуулалт Хаалга, Хаалга-хот, или просто Халга – букв. «Ворота-город»), был основан китайским военным Чжан Чжэнем в 1529 г. (отсюда и название города). Начиная с 1545 г. рядом с крепостью в направлении на восток и на запад по горным хребтам был выстроен сохранившийся и поныне участок Великой Стены, которую местные китайцы до сих пор именуют 張垣/张垣чжанъюань, букв. «Чжанова стенка».

Сразу же возникает вопрос, а почему город и стена были так поздно построены по историческим меркам? Ведь горный проход у Чжанцзякоу уже чисто по географическим условиям имеет важное стратегическое значение – для этого достаточно посмотреть на карту! Если Пекин стал столицей в 1421 г., то горный проход к северо-западу от него должен был быть укреплён в ближайшие годы с момента основания столицы. В 1945 г. советские и монгольские войска под командованием генерала И.А. Плиева, освобождая Внутреннюю Монголию от японцев, дошли именно до Калгана (Чжанцзякоу), держа направление на Бэйпин (совр. Пекин). Если Великую Стену начали строить ещё в III в. до н.э., почему столь важный проход, ведущий из Монголии на Китайскую равнину, не был укреплён в более ранние времена, а только в XVI в.?

Скорее всего, дата основания Чжанцзякоу подлинная. Вероятно, что и монгольская «столица», а вернее говоря, китайская крепость, была построена в те же времена, т.е. в XVI в. Не исключено, что в неё действительно приезжали китайские императоры династии Мин (1368–1644 гг.), инспектируя строительство и укрепляя государственную границу. Возможно, для них там действительно был построен путевой дворец.

Место, где археологи раскопали «столицу», давно уже было известно местным китайским крестьянам как «Белый городок». Соседнее село носит то же название, как уже упоминалось выше. В этой связи интересно вспомнить замечание первого русского путешественника, добравшегося до Китая – томского казака Ивана Петлина, сделанное им в 1618 г. Во-первых, он прямо называет столицу Китая «Тайту» (т.е. 大都 Даду), хотя считается, что в те времена город назывался так же, как и сегодня, т.е. Пекин. Во-вторых, он пишет, что «от Тайты города до Белове города два дни езду. А город каменной, бел — что снег, потому слывет Бел город²⁶». Если ехать на коне, то расстояние между «Белым городком» и Пекином действительно можно покрыть за два дня. Белый цвет необычен для китайской городской архитектуры²⁷, поэтому неудивительно, что название города хорошо сохранилось в памяти у местных жителей.

Скорее всего, Белый город был разрушен во времена маньчжурского завоевания Китая между 1627 г. и 1645 г. Завоеватели не стали восстанавливать город, ибо он им был не нужен как предмостное укрепление к Великой Стене. Современные археологи, ориентируясь на поздние письменные источники цинского времени (1644–1912 гг.), ошибочно решили, что перед ними руины «Срединной столицы династии Юань» – города, в котором при раскопках не было обнаружено ничего специфически монгольского.

Часть IV. Даду.

Считается, что главной столицей монгольской династии Юань (якобы 1271–1368 гг.) был город Даду, или Тайду (кит. 大都, букв. «Великая столица»). Считается, что именно её под именем «Камбалу» (Cambalu, Cambula, Cambalut, Garibalu) описал вездесущий Марко Поло. В русском переводе «Книги Марко Поло» И.П. Минаева данный город назван «Ханбалык».

Для единообразия ниже город будет называться «Камбалу», поскольку этот вариант встречается в хрониках чаще всего.

Считается, что Марко Поло под указанным именем описал город, находившийся на месте нынешнего Пекина. Однако описание Марко Поло таково, что оно может соответствовать практически любому крупному городу Средних веков – дворцы, храмы, каменные здания, стены, и совсем необязательно восточному. Во всяком случае, никаких характерных примет китайской цивилизации венецианский купец не описывает.

Судя по материалам европейских карт XVI–XVII вв. город «Камбалу» и нынешний Пекин не всегда отождествлялись. Так, например, на карте мира “Nova Totius Orbis Terrarum Geographica ac Hydrographica Tabula” знаменитого голландского картографа Виллема Янсзоона Блау (Willem Janszoon Blaeuw), изданной в Амстердаме в 1606 г., город “Cambula” показан столицей государства “Cathaya”, расположенного к северо-востоку от Китая (China), т.е. на территории современной Маньчжурии. В свою очередь, столица Китая показана приблизительно в соответствующем месте, и названа “Paquin”, т.е. Пекин. То же и на знаменитой «Новой карте Тартарии» английского картографа Джона Спида 1626 г., где город “Cambalu” изображён значительно северо-восточнее нынешнего Пекина.

Обычно учёные, верящие в то, что Марко Поло побывал в Китае, усматривают тождество «столицы Великого Хана» и Пекина (Даду/Тайду) в том, что он описал каменный мост через реку, находящийся в 10 милях от города «Камбалу». Китаисты считают, что это знаменитый мост Лугоуцяо (кит.寺沟橋) через р. Юндинхэ к юго-западу от Пекина, построенный якобы в 1189 г. Во многих европейских и американских справочниках он так и называется – мост Марко Поло (англ. The Marco Polo Bridge). Однако Марко Поло не называет мост китайским именем Лугоуцяо. В «Книге Марко Поло» мост называется «Пул-и-сангин», что в переводе с персидского означает «Каменный мост».

Пекин был построен на некотором отдалении от вышеупомянутой реки потому, что вплоть до второй половины XVII в. она имела обыкновение сильно разливаться при паводках и подобно Жёлтой реке (р. Хуанхэ) менять своё русло. Поэтому она называлась Удинхэ (кит. 無定河, букв. «Неспокойная река»). Только в годы императора Канси (1662–1723 гг.), а конкретно в 1698 г., были проведены работы по укреплению её берегов и были построены дамбы, зарегулировавшие сток реки, вследствие чего она получила современное название (по-китайски Юндинхэ 永定河 буквально означает «Навечно усмирённая река»).

Поскольку русло реки Юндинхэ было зарегулировано дамбами только к концу XVII в., возникает вопрос о времени постройки моста Лугоуцяо. До тех пор, пока р. Удинхэ (совр. р. Юндинхэ) разливалась и меняла своё русло, постройка моста через такую непостоянную водную преграду вообще не имела никакого смысла, ибо в один год русло здесь, а в другой – уже в ином месте. Соответственно, мост Лугоуцяо не мог быть построен ранее конца XVII в., т.е. ранее урегулирования стока р. Юндинхэ. Более ранняя дата постройки моста является чисто книжной, придуманной по принципу «чем оно древнее, тем оно ценнее», что вполне типично для китайского менталитета.

Если верить уже упоминавшейся династийной «Истории династии Юань», составленной якобы в конце XIV в., то войска исконно китайской династии Мин (1368–1644 гг.), свергнувшей монгольское владычество над Китаем, взяли столицу Даду без боя в 1368 г. Значит, город не пострадал, и с тех пор должны были сохраниться какие-нибудь выдающиеся монументальные сооружения, которые, по идее, должны быть присущи любой столице. Но их нет! Во всяком случае, автор этих строк, проживший в Пекине целый год, не видел ни одного.

Обычно путеводители по современному Пекину указывают, что Большая Белая ступа в храме Мяоинсы (кит. 門應寺) у ворот Фучэнмэнь (кит. 阜成門), к западу от Императорского дворца, была основана ещё в 1096 г., но в современном виде построена именно при монголах в 1271 г. Однако никаких доказательств того, что Большая Белая Ступа была построена в указанном году, не существует. Есть лишь ссылки на «древние» китайские источники, дошедшие до нас в печатных публикациях XVIII–XIX вв. Обычная ступа в тибетском стиле, с характерной формой, напоминающей бутылку коньяка, типичная для многих храмов Тибета, Монголии и Китая. Известно, что императоры маньчжурской династии Цин (1644–1912 гг.) покровительствовали именно тибетскому буддизму и построили в соответствующем стиле немало храмов, в т.ч. в Пекине и его окрестностях. Так, например, в 1651 г. была построена Белая Ступа в парке Бэйхай (кит. 北海) в центре Пекина, внешне почти не отличающаяся от Большой Белой Ступы в храме Мяоинсы, а в конце XVII в., первой половине XVIII в. был построен крупнейший в Пекине храмовый комплекс тибетской церкви гэлуг – монастырь Юнхэгун (кит. 雍和宫), который играл роль представительства Тибета на территории Внутреннего Китая.

Кроме этих памятников, ещё указывают на т.н. «Земляной вал» (кит. 土城 тучэн) и ров вдоль него, расположенный в 2,9 км к северу параллельно бывшей городской стене т.н. Внутреннего города, по прежней линии которой ныне проложено Второе транспортное кольцо современного Пекина. В 1988 г. в северной части Пекина был открыт тематический парк, посвящённый «столице Юань Даду» с современными реконструкциями, больше напоминающий большую детскую площадку, нежели что-то подлинное. Если внимательно посмотреть на современный план Пекина, то видно, что «Земляной вал» охватывает некогда существовавшее предместье к северу от линии бывшей стены Внутреннего города.

Скорее всего, данный вал охватывал некогда существовавшее северное предместье Пекина, вероятно, являвшееся частью города. Точно так же выглядят сохранившиеся и поныне укрепления г. Датун в провинции Шаньси (260 км к западу от Пекина), где бывшее северное предместье, обнесённое стеной, образует предмостное укрепление центра города, также обнесённого стенами, тогда как дополнительные стены к югу от последнего отсутствуют.

Расположение обнесённого стеной предместья к северу от Внутреннего города для лучшей защиты последнего было вполне логично. Столица страны в XV–XVII вв. располагалась вблизи северной границы. По китайским данным, монгольские князья в XVI в. совершали набеги, иногда доходя до предместий Пекина. В 1620–1630-е гг. к стенам столицы несколько раз подходили маньчжурские войска. Известно, что в 1644 г. армия повстанцев Ли Цзычэна (кит. 李自成), свергнувшая династию Мин незадолго до прихода маньчжуров, штурмом овладела Пекином. При этом город подвергся сильным разрушениям. Вероятно, маньчжуры, занявшие город в том же году, предпочли по стратегическим соображениям снести северное предместье вместе с его стенами, дабы иметь возможность отступить обратно на свои исконные территории в случае неудачи с завоеванием Китая. Одновременно всё китайское население было выселено и с территории Внутреннего города, где поселились сами завоеватели. Вплоть до начала ХХ в. Внутренний город был населён исключительно маньчжурами, в связи с чем европейцы называли его «Татарским городом», поскольку маньчжуры были выходцами с территории Великой Тартарии. Китайцы же жили на территории т.н. Внешнего города, первоначально образовывавшего слободу к югу от стен Внутреннего города. В случае с маньчжурами уже логичнее было расположить обнесённое стеной предместье к югу для лучшей защиты Внутреннего города на случай осады. Именно с юга им могла угрожать опасность – на протяжении 267 лет правления династии Цин китайцы неоднократно поднимали антиманьчжурские восстания, пытаясь свергнуть иноземное владычество. При этом центр антиманьчжурской борьбы располагался к югу от Пекина, главным образом, в южной части страны.

Cпутниковый снимок Пекина. Красным цветом отмечен Внутренний (Татарский) город, голубым – северное предместье эпохи Мин (XV–XVII вв.), жёлтым – Внешний город.

Китайские археологи вскользь упоминают о том, что в процессе масштабной реконструкции Пекина, приуроченной к Олимпиаде 2008 г., в результате которой старый город, за исключением нескольких кварталов и знаковых памятников архитектуры, был практически полностью снесён, в районе улицы Ванфуцзин (кит. 王府井) были раскопаны какие-то остатки «столицы империи Юань Даду». Впрочем, широкой общественности никаких достижений раскопок так и не показали, за исключением колодцев раскопов, сверху забранных под стекло.

Это касается и того, что, согласно китайским историческим хроникам, до 1260 г. Пекин успел побывать и столицей царства Янь, и одной из столиц династии Ляо (якобы 907–1125 гг.), а затем и основной столицей династии Цзинь (якобы 1115–1234 гг.). В городе нет никаких древних построек ранее XVI–XVII вв., да и то дошедших до нас в более поздних перестройках, что бросается в глаза даже рядовому туристу, впервые приезжающему в китайскую столицу. Правда, историки говорят, что это оттого, что в 1214 г. всё было разрушено Чингис-ханом. Но как же быть со столицей «величайшей в мире империи Юань», которая, в отличие от местечковых династий прошлого, должна была оставить после себя монументальные памятники архитектуры, но от которой также ничего не осталось!?

Интересно, что, в отличие от масштабных археологических открытий на северо-западе Китая (например, известная «Терракотовая армия»), китайские власти особо не акцентируют внимание на раскопках в процессе масштабной реконструкции Пекина в конце ХХ в., начале ХХI в. И это при том, что под старым центром Пекина зачастую впервые прокладывались канализационные сети, отрывались глубокие котлованы под высотные здания, строились линии метро неглубокого залегания.

Складывается впечатление, что один город, вследствие отсутствия каких-либо значительных открытий при раскопках, имеет чисто деловую направленность для приезжающих, тогда как район г. Сиань на северо-западе Китая и его окрестности целенаправленно обустраиваются под нужды туристов с целью ознакомления последних с «величием древнего прошлого».

Итак, никаких следов «столицы Великого Хана», т.е. Даду, в Пекине просто нет! Скорее всего, и сама «столица Даду», равно как и её предшественники, во многом является чисто фантомной, т.е. существующей исключительно на бумаге.

Интересно, что первый русский посланник, добравшийся до Китая в 1618 г., Иван Петлин, прямо называет Пекин «Тайту» (т.е. 大都Даду), хотя считается, что в те времена город назывался так же, как и сегодня. Петлин пишет, что «…от Тайты города до Белове города 2 дни езду²⁸».

Белый город – это, по-видимому, ныне не существующий «Белый городок» (кит. 白城子Байчэнцзы), расположенный в 54 км к северо-западу от Калгана (Чжанцзякоу) и в 214 км от Пекина. Если ехать на коне, то расстояние между Пекином и «Белым городком» действительно можно проехать за два дня.

Теперь перейдём к вопросу о том, что же подразумевал Марко Поло под именем «Камбалу», или, как его назвали отечественные учёные – «Ханбалык». Отечественные учёные, не моргнув глазом, переводят это с тюркского как «Ханский город». Между тем, ни в одном из современных тюркских языков нет слова «балык» в таком значении! Слово «балык» во всех без исключения тюркских языках означает «рыба», а вовсе не «город». В значении «город» данное слово встречается только в тюркских рунических надписях, найденных в Монголии, в словаре тюркских наречий Махмуда Кашгарского якобы XI в., известного только по нескольким упоминаниям и дошедшего до нас в одном единственном экземпляре, найденном только на рубеже XIX–ХХ вв., а также у некоторых среднеазиатских авторов. Город в языках мусульманских тюркских народов обозначается словами «кент», или «шехир/шаhар», которые заимствованы из персидского. В тувинском языке, достаточно архаичном по сравнению с другими тюркскими языками и не подвергшемся влиянию арабского и персидского, «город» будет «хоорай» (от монгольского слова «хурээ», т.е. «круг»). По-якутски, а последний также входит в тюркскую группу, хотя и сильно отличается от остальных тюркских языков, слово «город» будет «куорат» (от русского – «город»). В монгольском языке есть слово «балгас» (старомонгольск. balgasun), означающее «город», однако нет никаких данных о том, что монголы называли Даду «Хаан-балгас», т.е. «Ханский город». Например, в «Плаче Тогон-Тэмура», известному по монгольской летописи «Алтан Тобчи», главная столица Империи Юань называется по-китайски – «Тайду» (совр. Даду). На «Алтан Тобчи» любят ссылаться историки как на подтверждение того, что город, находившийся на месте современного Пекина, был столицей династии Юань. Однако летопись «Алтан Тобчи» известна по единственному экземпляру, обнаруженному в кочевье князя монгольского племени хошоут в 1926 г. и впервые изданному в Улан-Баторе в 1937 г. Все историки сходятся на том, что это сравнительно позднее произведение, созданное в XVII–XVIII вв. По мнению автора этих строк, близкое сходство содержания «Алтан Тобчи» с «Тайной историей монголов» – литературным памятником китайского происхождения, ставшим известным со второй половины XIX в., не оставляет сомнений в том, что первое, скорее всего, во многом списано с последнего, причём не ранее того, как «Сокровенное сказание» получило широкую известность, т.е. не ранее конца XIX в., начала ХХ в.

Скорее всего, источником названия «Камбалу» стало вовсе не тюркское или монгольское слово. По книге Марко Поло видно, что автор (или авторы) был отлично знаком с персидским языком. Недаром почти все названия у него персидские. Следовательно, именно в этом языке и надо искать источник названия «Камбалу».

В персидском языке порядок слов идёт по схеме «определяемое + определение» (ср. русск. «гусь лапчатый», где первое слово – определяемое, а второе – определение). Иными словами, такой порядок слов зеркален по отношению, например, к тюркским и монгольским языкам, где определение всегда предшествует определяемому. Первый компонент слова “Cambalu/Cambula”, т.е. “Cam-” изначально восходит к персидскому “Kan-i-…”, т.е. «город + грамматический показатель принадлежности». Латинские буквы “n-” и “-i” на письме часто сливаются воедино[ Классический пример, обычно приводимый в курсе лекций по общему языкознанию: из-за того, что некогда неизвестный переписчик принял латинскую букву “m-” за сочетание букв “n-” и “i-”, в европейских языках появилось слово «зенит». В языке-источнике, т.е. в арабском, «зенит» будет «замт», букв. «направление». (Прим. авт.).], и, кроме того, звуки «м» и «н» часто переходят друг в друга. Так, на письме буквы “n-” и “i-” вследствие ошибки переписчика превратились в букву “m-”. То же и с вышеупомянутым названием “Garibalu”, которое произошло от нечёткого написания латинской буквы “-m”, разделившейся на “-r” и “-i”. Все эти данные указывают на персидский, а не на тюркский источник названия «Камбалу».

Выше уже говорилось, что по-персидски город будет «канд/kand», однако в словосочетаниях, а иногда и в абсолютном конце слова конечное «д» может быть опущено. Например, в той части Ферганской долины, которая входит в состав Таджикистана, находится старинный город Кан-и-бадам (по-русски пишется слитно – Канибадам), название которого образовано от персидских слов «кан(д)» – «город», и «бадам» (правильнее – бодом), т.е. «миндаль». Как видим, конечное «д» в слове «кан(д)» опущено. Точно так же образовано и слово «Камбалу». Как уже говорилось, первый компонент – «кан-и-» означает «город + грамматический показатель принадлежности». Второй компонент данного слова, т.е. «балу» (правильнее – боло), означает по-персидски «верховный».

Таким образом, «загадочное» название «Камбалу» на самом деле представляет собой слегка искажённое персидское «Кан-и-боло», что означает «Город верховный», т.е. попросту «столица». Нетрудно догадаться, что такое название может быть приложено к любому столичному городу.

Литература и источники:

Словари и справочники;

Большой турецко-русский словарь (250 тыс. слов). Сост. Богочанская Н.Н., Торгашова А.С. М. «Дом Славянской книги», 2009 г.

Монгольско-русский словарь (22000 слов). Под ред. А. Лувсандэндэва. М. «Государственное издательство иностранных и национальных словарей», 1957 г.

Калонтаров Я. Новый таджикско-русский словарь. Душанбе, 2008 г.

Тувинско-русский словарь (22000 слов). Под ред. Э.Р. Тенишева. М., Советская энциклопедия, 1968 г.

China From Above | Relic site of Xanadu – YouTube.
https://www.google.com/search

Атлас Блау. URL:http://history-maps.ru/pictures/all/u_1/g_13/
Newe Mape of Tartary – John Speede, 1626. URL://https://www.raremaps.com/mapmaker/29/John_Speed?order_by=price

Фотоматериалы Коткова К.А. и Шамовой Е.В.

На русском языке;

Архимандрит Палладий (Кафаров). Старинное монгольское сказание о Чингис-хане. Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. СПб, 1866 г. Т. IV.

Базаров Б.В., Крадин Н.Н. Кочевые империи Евразии: особенности исторической динамики. М.: Наука, Вост. Лит., 2019 г.

Бушков А. Россия, которой не было – 3. Миражи и призраки. М., Олма-пресс, 2004 г.

Внешняя политика государства Цин в XVII в.. Сборник материалов под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.

Генш К. Пекин и Северный Китай – путеводитель. М., АСТ, 2006 г.

Дмитриев С.В. К вопросу о Каракоруме. 39-я НК ОГК. Т. XXXIX (Уч. зап. Отд. Китая. Вып. I). М., 2009.

Дмитриев С.В. Столицы Монгольской империи как показатель монгольско-китайской культурной интерференции. URL://https://china.ivran.ru/

Ермаченко И.С. Завоевание маньчжурами Южной Монголии в первой половине XVII в. Из сборника «Внешняя политика государства Цин в XVII в.». под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.

Ермаченко И.С. Присоединение Халхи к Цинской империи. Из сборника «Внешняя политика государства Цин в XVII в.». под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.

Киселёв С.В., Евтюхова Л.А. и др. Древнемонгольские город. М., «Наука», 1965.

Кляшторный С.Г. Рунические памятники Уйгурского каганата и история евразийских степей. СПб, «Петербургское востоковедение», 2010 г.

Книга Марко Поло. Пер. со старофранцузского И.П. Минаева, комментарии – И.П. Магидовича. М. Географгиз, 1955 г.

Крадин Н.Н. и др. Города средневековых империй Дальнего Востока. М., Восточная литература, 2018 г.

Крадин Н.Н., Харинский А.В., Бакшеева С.Е., Ковычев Е.В., Прокопец С.Д. Археология империи Чингис-хана в Монголии и Забайкалье. URL://https://www.e-anthropology.com/

Кунгуров А.А. «Как историки сочиняли Монгольскую империю?» URL://https://kungurov.livejournal.com/69966.html

Лубсан Данзан. Алтан тобчи (Золотое сказание). Пер. с монг., введение, комментарий и приложения Н.П. Шастиной. М., «Наука», 1973 г.

Махмуд Ал-Кашгари. Диван лугат ат-турк. Перевод с арабского Рустамова А. Р. под редакцией Кормушина И. В., предисловие и введение Кормушина И. В., примечания Кормушина И. В., Поцелуевского Е. А., Рустамова А. Р. — Москва: «Восточная литература» РАН, 2010 г.

Мелихов Г.В. Войны Нурхаци и его преемников с Минской империей. Из сборника «Внешняя политика государства Цин в XVII в.». под ред. Л.И. Думана. М., Наука, 1977 г.

Мурзаев Э.М. Монгольская Народная Республика (физико-географическое описание). М., Географгиз, 1952 г.

Мурзаев Э.М., Мурзаева В.Г. Словарь местных географических терминов. М., Географгиз, 1959 г.

Носовский Г.В. Фоменко А.Т. Пегая Орда – история “древнего” Китая. М., АСТ, 2009 г.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Орда – Великая Империя Средних веков. М., АСТ, 2007 г.

Петлин И. Роспись Китайскому государству и Лобинскому и иным государствам и кочевным, и улусам, и великой Оби, и рекам, и дорогам. URL://https://www.vostlit.info/

Позднеев А.М. Монголия и монголы: дневник путешествия 1892–1893 гг. Т. I-II. СПб, Типография Императорской Академии Наук, 1896 г.

Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. Перевод А.И. Малеина. М.: Государственное издательство географической литературы, 1957 г.

Полк. Путята Д.В. Предварительный отчёт об экспедиции в Хинган 1891 г. URL: https://www.vostlit.info/

Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Пер. с персидского А.К. Арендса, Л.А. Хетагурова. М.– Л., Т. III: 1946; Т. I, ч. 1–2: 1952; Т. II: 1960 г.

Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongol-un Nirucа tobciyаn. Юань Чао Би Ши. Монгольский обыденный изборник. Пер. С.А. Козина. .Л.: Издательство Академии наук СССР, 1941 г. Т. I.

Российские экспедиции в Центральную Азию в конце XIX – начале XX века. Под ред. Поповой И.Ф. СПб, Славия, ИВРАН, 2008 г.

Тюрин А.М. Кремль, харим, марка, Каракорум и Великая Стена. URL://https://new.chronologia.org/polemics/turin_karakorum08.html

На английском языке:

Bafang Range Rover 68: Yuanzhongdu Museum, telling the historical changes of the Yuan Dynasty – iNEWS. URL://https://inf.news/

Cartwright, Mark. Xanadu. World History Encyclopedia. URL://https://www.worldhistory.org/Xanadu/

Durand-Guеˊdy (ed). Turko-Mongol Rulers, Cities and City life. Leiden-Boston, Brill, 2013.

Site of Xanadu. URL://http://whc.unesco.org/en/tentativelists/5326/

Site of Xanadu – documents (eng./ch.). URL://https://whc.unesco.org/

Site of Xanadu - Capital of the Yuan Dynasty & Only UNESCO World Heritage in Inner Mongolia. URL://https://www.chinadiscovery.com/

Wood, Frances. Did Marco Polo Go to China? London, Routledge, 1998.

ZHONGDU IN YUAN DYNASTY: Report on the Excavation from 1998 to 2003.
URL://http://www.kaogu.cn/

Yuan Zhongdu National Archaeological Site Park.
URL://https://govt.chinadaily.com.

На китайском языке;

王劉引,江小鐸 實用漢字字典 (16730余字) 上海辭書出版社,1985. Ван Цзяньинь, Цзян Сяодо. Практический словарь китайских иероглифов (свыше 16730 единиц). Шанхай. Издательство словарей и справочников, 1985 г.

万斯同, 明史 Вань Сытун (гл. ред.). История династии Мин. URL://https://ctext.org/wiki.pl?if=gb&res=410835&remap=gb (332 свитка)

魏源,聖武記Вэй Юань. Записки о священных войнах. URL://https://archive.org/details/02080965.cn

宋濂, 元史 (210卷), 北京 (中華書局 1976. Сун Лянь, История династии Юань (210 глав), Пекин, Издательство Чжунхуа, 1976 г.

文明之美看东方丨曾消失600多年的元代文明 —— 元中都那些事 Прелесть цивилизации Востока: по следам исчезнувшей 600 лет назад культуры династии Юань и её Срединной столиц.
URL://https://baijiahao.baidu.com

陈高华元大都上都研究 北京,中国人民大学出版社,2010. Чэнь Гаохуа. Исследования юаньских столиц Даду и Шанду. Изд. Народного университета г. Пекина, 2010 г.

元中都遗址 (Руины юаньской Срединной столицы).
URL://http://www.hudong.com/wiki/

最新实用中国地图册 中国地图出版社,1997. Новейший практический атлас Китая. Китайское картографическое издательство, 1997 г.

Сноски

¹ Киселёв С.В., Мерперт Н.Я. Из истории Каракорума. Цит. по Киселёв С.В. и др. «Древнемонгольские города». М., «Наука». 1965 г. Стр. 126.

² Подробнее см. Кляшторный С.Г. Рунические памятники Уйгурского каганата и история евразийских степей. СПб, «Петербургское Востоковедение», 2010 г. Стр. 252.

³ Крадин Н.Н. и др. Города средневековых империй Дальнего Востока. М., «Восточная литература», 2018 г. Стр. 289.

⁴ Евтюхова Л.А. Монеты из культурного слоя Каракорума. Цит. по Киселёв С.В. и др. Древнемонгольские города. М., «Наука», 1965 г. Стр. 187.

⁵ Евтюхова Л.А. Монеты из культурного слоя Каракорума. Цит. по Киселёв С.В. и др. Древнемонгольские города. М., «Наука», 1965 г. Стр. 183.

⁶ Евтюхова Л.А. Монеты из культурного слоя Каракорума. Цит. по Киселёв С.В. и др. Древнемонгольские города. М., «Наука», 1965 г. Стр. 186.

⁷ Евтюхова Л.А. Монеты из культурного слоя Каракорума. Из книги Киселёва С.В. и др. Древнемонгольские города. М., «Наука», 1965 г. Стр. 185.

⁸ Дмитриев С.В. Столицы Монгольской империи как показатель монгольско-китайской культурной интерференции». Стр. 99. URL://https://china.ivran.ru/

⁹ Крадин Н.Н. и др. Города средневековых империй Дальнего Востока. М., «Восточная литература», 2018 г.

¹⁰ Дмитриев С.В. К вопросу о Каракоруме // 39-я НК ОГК. Т. XXXIX (Уч. зап. Отд. Китая. Вып. I). М., 2009 г.

¹¹ «Древние» взято в кавычки, поскольку они дошли до нас почти исключительно в печатных изданиях XVIII–XIX вв. (Прим. авт.).

¹² Внутренняя Монголия (кит. 内蒙古,монг. Ɵвѳр Монгол, букв. «Южная Монголия») – южная часть Монголии, ныне входящая в состав КНР на правах автономного района. (Прим. авт.).

¹³ Оба китайских названия реки представляют собой транскрипцию с монгольского. (Прим. авт.).

¹⁴ Полк. Путята Д.В. Предварительный отчёт об экспедиции в Хинган 1891 г. URL: https://www.vostlit.info/

¹⁵ Дмитриев С.В. «Столицы Монгольской империи как показатель монгольско-китайской культурной интерференции». Стр. 102. https://china.ivran.ru/f/Dmitriev_S.V._Stolicy_Mongolskoj_imperii.pdf

¹⁶ Подробнее см. Позднеев А.М. «Монголия и монголы». Т.II. СПб, изд. Имп. Академии Наук, 1896 г. Cтр. 302.

¹⁷ Дмитриев С.В. «Столицы Монгольской империи как показатель монгольско-китайской культурной интерференции». Стр. 112. https://china.ivran.ru

¹⁸ Дмитриев С.В. «Столицы Монгольской империи как показатель монгольско-китайской культурной интерференции». Стр. 112. https://china.ivran.ru/f/Dmitriev_S.V._Stolicy_Mongolskoj_imperii.pdf

¹⁹ Монгольское название места дано у А.М. Позднеева в южно-монгольском, а не в халхаском произношении, как в данной статье. (Прим. авт.).

²⁰ Позднеев А.М. «Монголия и монголы». Т.II. СПб, изд. Имп. Академии Наук, 1896 г. Cтр. 309.

²¹ Китайское название данной речки – Шаньдяньхэ (閃電河), или Шандаиньгаолэ () является транскрипцией с монгольского названия, а вовсе не означает «Молния-река», как это ошибочно переведено в материалах сайта ВН ЮНЕСКО. (Прим. авт.).

²² Р. Луаньхэ (кит. 灤河,или 熱河Жэхэ, монг. Халун-гол, букв. «Тёплая река») – название реки, главным истоком которой является р. Шандайин-гол (кит. 閃電河Шаньдяньхэ). (Прим. авт.)

²³ Внутренний Китай – собственно китайские земли между морским побережьем на востоке, линией Великой Стены на севере, Тибетом на западе и границей со странами Индокитая на юге. (Прим. авт.).

²⁴ Речь идёт об источниках (фр. fontain). (Прим. авт.)

²⁵ Книга Марко Поло. Пер. со старофранц. Минаева И.П. М., Географгиз, 1955 г. Гл. LXXV. Стр. 95-96.

²⁶ И. Петлин «Роспись Китайскому государству и Лобинскому и иным государствам жилым и кочевным, и улусам и великой Оби, и рекам, и дорогам». https://www.vostlit.info

²⁷ Белый цвет считается у китайцев траурным. (Прим. авт.).

²⁸ И. Петлин «Роспись Китайскому государству и Лобинскому и иным государствам жилым и кочевным, и улусам и великой Оби, и рекам, и дорогам». https://www.vostlit.info/

статья получена 2.12.2022