УДК 575.174+572.73
К вопросу о монголоидных компонентах у башкир
Тюрин Анатолий Матвеевич, к.г.-м.н.,
заведующий лабораторией геофизики отдела геологии и геофизики ООО «ВолгоУралНИПИгаз»
Ключевые слова: популяционная генетика, антропология, история, этнография, башкиры, ногаи, калмыки.
1. Постановка проблемы
В 2012-2013 гг. проведены экспедиции по сбору образцов с целью изучения генофонда башкир. Изучены и башкиры-мужчины рода мин. Отличительная особенность их генетического портрета – относительно высокие частоты гаплогруппы Y-хромосомы C2*-M217(xM48) – 16,2 %. Гаплагруппа С доминирует у монголов и калмыков. Высокие ее частоты у казахов. Авторы публикации [Юсупов и др., 2018] предположили, что «именно носители гаплогруппы C2* играли структурообразующую роль в клановом объединении минцев, сохранив и распространив историческую память о среднеазиатской прародине легендарных предков на другие кланы демской долины и близлежащих районов» (с. S96). Но что это за легендарные предки, не раскрыли. В расширенной аннотации на статью на сайте Генофонд.рф этот вопрос уточнен «Комплекс генеалогических и исторических преданий указывает на вхождение минцев в ордынскую политическую систему. Ордынская аристократия (в том числе носители гаплогруппы C2*) могла стать ядром при формирования кланового объединения мин». Но все равно не понятно, о какой ордынской аристократии идет речь.
В регионе проживания башкир нам известны четыре орды: Орда русских летописей, Улус Джучи, Золотая орда и Большая ногайская орда. Аристократия этих объединений характеризуется двумя массивами гаплогрупп Y-хромосомы (передаются по мужской линии). Первый – литовские татары. Они, как субэтнос, сформировались из военного сословия политических образований XV – начала XVI в. – Большой Ногайской орды, Малой Ногайской орды и Крымского ханства, являющихся осколками Улуса Джучи XIII-XIV вв. Обособились в Великом княжестве Литовском в начале XVI в. У литовских татар (N=74 и N=35) не выявлены «монгольские» гаплогруппы С, D и О. Наличие генетических монголов по мужской линии в их предках исключается [Тюрин, 2017-а].
В соответствии с родословными и семейными преданиями казахские торе (потомки правителей региона) считают Чингисхана свои прямым предком. Среди тестированных торе (N=23) отмечены носители разных гаплогрупп Y-хромосомы. Они не являются потомками одного родителя, который жил в последние тысячелетия. Среди торе 8 носителей гаплогруппы C. Их гаплотипы формируют кластер. Датирование кластера генохронологическим методом дает время жизни его прародителя 225-270 лет назад [Тюрин, 2017-б]. То есть, прародитель или его потомки влились в клан торе не ранее XVIII в. Основатель кластера гаплотипов гаплогруппы C был калмыком или джунгаром. Таким образом, и у казахских торе до прихода в регион калмыков (первая четверть XVII в.) не имелось носителей гаплогруппы С.
По результатам рассмотрения данных по 276 погребениям кочевников XIII-XIV вв. степного Приуралья (рассматриваемый регион включает и Южное Зауралье) сделано заключение: «вопрос о наличии в регионе погребений самих монголов остается открытым» [Матюшко, 2011, с. 286]. То есть, погребений монголов в регионах, сопредельных с ареалом расселения башкир, не выявлено. Автор монографии [Трепавлов, 2016, с. 474] дал справку по письменным свидетельствам: «ни малейшего следа присутствия монголов среди предков ногаев не зафиксировано какими-либо источниками». Ногаи – ближайшие соседи башкир в XV-XVII вв.
По результатам авторской интерпретации данных популяционной генетики [Тюрин, 2010; 2017-а; 2017-б; 2017-в] и антропологии [Тюрин, 2018] при учете достоверных археологических фактов [Матюшко, 2011] и исторических свидетельств [Трепавлов, 2016] нами сделан категорический вывод: калмыки были первой популяцией, которая принесла в Восточную Европу и сопредельные районы Азии центрально-азиатскую монголоидность и ее индикаторы – гаплогруппы Y-хромосомы C, O и D.
Исходя из вышесказанного, носители гаплогруппы C2* у башкир-минцев не могут быть потомками элиты степных объединений (орд), существовавших в регионе до XVII в. Они являются потомками калмыков. Представляется целесообразным этот вопрос рассмотреть детально. Он имеет большое научное значение, поскольку прямо и непосредственно связан с такими феноменами Традиционной истории, как «Монгольские завоевания XIII в. и создание империи Чингисхана», а также «Монголо-татарское иго на Руси». Рассмотрение выполнено в широком контексте, обозначенном в названии статьи.
2. Данные популяционной генетики
Массивы данных популяционной генетики по башкирам приведены в хронологическом порядке их публикации.
Генетический портрет башкир охарактеризован выборкой, охватывающей 8 регионов их проживания (N=471) [Лобов, 2009]: саратовские и самарские (N=50), пермские (N=43), западной (N=43) и восточной (N=34) частей Оренбургской области, стерлибашевские (N=52), абзезиловские (N=80), баймакские (N=89), бурзянские (N=80). Среди них выявлено 11 (2,3 %) носителей гаплогруппы C и 4 (0,8 %) – гаплогруппы O.
Результаты изучения пяти родов северо-восточных башкир (N=115) – табын (N=23), катай (N=31), кудей (N=30), кошсо (N=17) и упей (N=14), приведены в публикации [Юсупов и др., 2016]. У всех, кроме упей, доминирует гаплогруппа R1a, у упей – G2a. Суммарно у пяти родов частота R1a составляет 67 %. Три гаплогруппы G2a-P16, R1b-M269 и N1c1-M178 имеют частоты 8-10 %. Наличие «монгольских» гаплогрупп не отмечено. «Итоги изучения генофонда пяти кланов в большинстве случаев не подтвердили историко-этнографическую реконструкцию их различного происхождения: с точки зрения генетики они предстают как разросшаяся семейно-родовая группа» (с. 22).
В публикации [Балановская и др., 2017] приведены результаты изучения семи родов северо-западных башкир (N=230) – гирей (N=56), канглы (N=25), еней (N=36), елан (N=35), уран (N=35), балыксы, унлар (N=43, суммарно для двух последних родов). У герей доминирует «скандинавская» гаплогруппа I1-M253 (частота 75 %). У канглы – G1-M285 (60 %). Ее носители не выявлены в других родах башкир. У еней доминирует (61 %) гаплогруппа N3-M178. Она распространена по всему северу Евразии от Скандинавии до Дальнего Востока. Три четверти генофонда елан приходится на разные ветви гаплогруппы N. У уран резко доминирует гаплогруппа N3a4 (до 90%). Она связана как с западной, так и восточной частями финно-угорского ареала. Гаплогруппа R1a-M198 резко доминирует у унлар (около 100 %) и балыксы (77 %). Генетические портреты родов унлар и балыксы «хорошо согласуются с традиционными гипотезами их происхождения. Еще для двух кланов (еней и канглы) данные генетики не противоречат этнографическим версиям происхождения […]. Для остальных трех кланов (гирей, уран и елан) этнографическая и генетическая версии не согласуются. Этнографические версии предполагают их кыпчакское происхождение, а генетические портреты отражают связи с финно-угорским миром Восточной Европы» (с. 102). Наличие «монгольских» гаплогрупп у северо-западных башкир не отмечено.
С.И. Руденко изучал антропологию и этнографию башкир в 1906-1912 и 1927-1930 гг. В соответствии с «Картой родовых групп и земельных башкирских дач» [2006, с. 54-55] территория рода мин охватывала весь бассейн Дёмы. За его пределами находились территории подразделений сарайлы, меркит и кобау. Небольшой анклав минцев имелся к северо-востоку от Уфы. Генетическими исследованиями изучено шесть подразделений (N=68): кобау (N=8), куль-мин (N=18), кырк-мин (N=21), меркит-мин (N=3), сарайлы-мин (N=9), чуби-мин (N=9) [Юсупов и др., 2018]. Выявлено 11 (16,2 %) носителей гаплогруппы C2*. Но в монографии [Хамидуллин и др., 2016, с. 67-78] эта же выборка включает 70 образцов. Расходится и число носителей гаплогруппы C2* – 8 (12 %). Прояснить этот вопрос нам не удалось.
Наибольшие частоты у минцев имеют линии «североевразийской» гаплогруппы N3a (34 %). Но у меркит и сарайлы ее носители не выявлены. У куль и кырк их носители составляют 50 и 52 % соответственно. Частота гаплогруппы R1a у рода мин в целом – 22,1 %. Доминирует у меркит и сарайлы – 66 и 56 % соответственно. У кобау ее носители не выявлены. Гаплогруппа R1b выявлена только у кырк – 10 %. Частоты «переднеазиатских» вариантов гаплогрупп J, G и E – 16 %. Доминируют у кобау – 88 %. У куль, сарайлы и чуби их носители не выявлены. «Монгольская» гаплогруппа C2* выявлена у куль, кырк и чуби – 28, 10 и 44 % соответственно.
Наш вывод однозначный. Шесть подразделений рода мин имеют кардинально разные генетические портреты. Здесь отметим, что слово «генетический» в словосочетании «генетический портрет» восходит к «генезис». Генетический портрет сообщества характеризует процесс его образования и развития, то есть, генезис.
Всего в четырех научных выборках (суммарно N=884) выявлено 22 носителя гаплогруппы C и 4 – гаплогруппы O. Это не отражает процент «монгольских» гаплогрупп у башкир, поскольку выборки характеризует северных башкир в большей мере, чем южных.
3. Ногаи, башкиры и калмыки
3.1. Исторический аспект
Здесь мы рассмотрим хронологию событий в бассейне Дёмы и сопредельных областях. Имеется некоторая путаница с тем, кого в прошлом называли башкирами. Вне всяких сомнений, что башкиры, как этнос начали формироваться очень рано. Этому способствовали специфические природные условия Южного Урала. Вне всяких сомнений и то, что башкиры со второй половины XVII до начала XX вв. были сословием. Необходимое и достаточное условие принадлежности к нему – вхождение в род, за которым закреплены вотчины, закреплены протоимперским договором с Московским царством, а позднее имперским договором с Российской империей. Исходя из этого, можно задать простой вопрос: «Когда минцы стали сословием «башкиры»?».
Территория Южного Урала была наместничеством Большой ногайской орды. После взятия Казани войсками Ивана Грозного в 1552 г. башкирские рода вошли в подданство Московского царства. Но реально выход башкир из подчинения Ногайской орде произошел только после основания крепости Уфа (1574 г.) и размещения в ней гарнизона [Трепавлов, 1997]. В 1631-1635 гг. на Южном Урале была осуществлена податная реформа. Ее главный элемент – выделение дорог, как ясачных округов [Азнабаев, 2013]. Выделены Казанская, Осинская, Сибирская и Ногайская дороги. При этом, «дорога» в этих словосочетаниях – это именно русское слово. Основой ясачных округов явились соответствующие дороги из Уфы. Среди башкирских родов, сопротивлявшихся податной реформе, отмечены и минцы (с. 28). Но только в 1671 г. было составлено «Раздельное письмо», закрепившее угодья в бассейне Демы за подразделениями этого рода [Хамидуллин и др., 2016]. То есть, часть полукочевников бассейна Дёма стали башкирами до 1631 г. Но окончательное формирование башкир-минцев произошло только в 1671 г. Между этими датами в бассейн Дёмы могли быть поселены сообщества, которые не являлись башкирами (сословием), но стали ими в 1671 г.
Авторы публикации [Асылгужин и др., 2014] сообщают, что «В 1567 г. башкиры-минцы получили жалованную грамоту московского царя на земли» в бассейне Дёмы. Но не указали ни источник этой информации, ни имя царя. Восполним этот пробел. «1567 г.» взят ими из шежере князя Янбакты Кудашева. А в соответствии с «Раздельным письмом» он ездил ко двору Алексея Михайловича (правил в 1645-1676 гг.). Этот вопрос рассмотрен в монографии [Хамидуллин и др., 2016, с. 36]. То есть, документов о башкирских вотчинах в бассейне Дёмы ранее «Раздельного письма» не имеется.
В русских свидетельствах самые ранние упоминания ногаев и Ногайской орды относятся к 1479, 1481 и 1486 гг. В начале XVII в. мурзы этой орды кочевали со своими улусами в районе рек Урал (его среднее и нижнее течение), Эмба, Орь, Иргиз, Самара, Большого и Малого Узеней. Заходили и на правый берег Волги. Самоназвание кочевников – мангыт, степного объединения – Мангытский юрт [Трепавлов, 2016]. Но в первой половине XVII в. Большая Ногайская орда была разгромлена калмыками. Они заняли всю ее территорию. Часть ногайских родов вошла в калмыцкие улусы [Тюрин, 2017-в].
Первые контакты калмыков и башкир произошли в первой четверти XVII в. Калмыцкий тайша Уруслан, закрепившись на Тоболе, претендовал на сбор ясака с башкир Катайской волости Сибирской дороги [Трепавлов, 1997]. До прихода в регион калмыков, Южный Урал (включая Мугоджары) до Эмбы принадлежал башкирам. В 1630 г. «уфимский воевода И.Г. Желябужский еще раз напомнил калмыкам, что в башкирских вотчинах по Ембе и по Яицким вершинам им кочевать запрещено, а также чтобы «по Яику бы вниз и по Ембе и по Тоболу не кочевали»» [Маннапов, 2008, с. 156]. Но по факту башкиры потеряли свои летние пастбища по Эмбе и Тоболу, сохранив в своем владении верхнее течение Урала. Об этих потерях хорошо помнили и в 1734 г. Калмыки «кои по Эмбе и Яику рекам кочуют […] и немало башкирской земли захватили» (Проект. Изъяснение о киргис-кайсакской и каракалпакской ордах) [Гумеров, 1999, с. 97].
Важные сведения по интересующему нас вопросу приведены в архивном документе 1643 г.: «при прежних государех блаженные памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всеа Русии и при царе Борисе и при царе Васильи ногайские мурзы по сполу с башкирцами от Уфы кочевали днищах в трех и в четырех и меныни по Дёме и по Уршаку реках промеж башкирских волостей. А кочевали большово нагаю мурзы Иштерек да Шайтерек, да Каракелмаметь, да Аксаккелмаметь с товарищи со всеми своими улусными людьми. А аманатов де от нагайских людей на Уфе не бывало и челобитья де на них ногайцов от башкирцов и от русских людей ни чем не бывало ж. А при государеве де Цареве и великом князе Михайле Федоровиче всеа Русии державе ногайские мурзы по сполу з башкирами под Уфою не кочевали потому что их ногайских людей в смутное время погромили калмацкие люди на Самаре реке и на Току и кочевьями их завладели и они ногайские мурзы со всеми своими улусными людьми с тех мест откочевали под Астрахань, а с тех мест к Уфимскому городу и уезду кочевьем не прихаживали. А как де они ногайские мурзы при прежних государях приходили кочевьем к уфимскому городу и они де Уфимского уезда з башкирцов имали ясак лисицами и куницами и бобрами и всякою рухлядью...» (по [Таймасов, 2009, с. 85]).
Из документа следует, что до прихода в Приуралье калмыков, кочевья по Самаре и ее притокам (в частности Току) принадлежали ногаям. В бассейнах Дёмы и Уршака были башкирские вотчины. Но там же были и свободные земли, которые башкиры и ногаи использовали для совместной (сполу) кочевки. Как мы понимаем, смутное время – это период, в течение которого калмыки разгромили Большую ногайскую орду. Разгром ногайских улусов в бассейне Самары произошел примерно в 20-х годах XVII в. В соответствии с документом ногаи «с тех мест откочевали под Астрахань». Представляется, что это не совсем так. В бассейнах Самары и Дёмы были летние пастбища. За них калмыки бились с ногаями. Ногаи проиграли и после зимовки в Нижнем Поволжье (там, где они всегда зимовали), на бывшие свои летние пастбища не пришли. Для нас важно то, что в бассейнах Дёмы и Уршака вплоть до разгрома ногаев в 20-х годах существовали нераспределенные территории, а башкирские вотчины являлись, скорее всего, зимними пастбищами. Исходя из этого понятен смысл «Раздельного письма». Это полный раздел бассейна Дёмы между теми, кто там обосновался к 1671 г. по факту.
3.2. Лингвистический аспект
Самоназвание рода мин (башк. мең) имеет такое произношение, которое можно передать кириллицей как МИН или МИНГ. Самоназвание ногаев – мангыт. Так же они назывались в арабских и персидских свидетельствах [Трепавлов, 2016]. В этнониме МАНГЫТ (МАНГ+УД) лингвистический маркер УД имеет значение «всякое отдельное сообщество». Он является основой вариантов слова ТЕЙП (уД+ОВ, ОВ – суффикс) – ТАЙПА (каз.) и ТУБЕ (башк.). То есть, мангыт – это член сообщества манг. Но это же сообщество может обозначаться и без маркера УД: МИНГи – это МАНГыты. Один из административных центров наместничества Большой ногайской орды на Южном Урале находился в районе Уфы. Логично предположить, что рядом с ним были летние пастбища ногаев-мангытов, часть которых с какого-то периода начала оставаться в бассейне Дёмы и на зимовку. Они и явились первоосновой рода мин/минг, сохранив свое самоназвание.
ЭЛЬ (баш. иләү) – это тоже «сообщество». Отсюда УЛУС (ЭЛЬ+ИШ, ИШ – суффикс) и АУЛ. То есть, лингвистические маркеры УД и ЭЛЬ являются синонимами. Например, слово «племя» в башкирском языке: ырыу, түбә, иләү. Конечно, в значении этих слов есть различия. Ырыу – род, түбә – его подразделение, иләү – народ. Но так было не всегда. В прошлом лингвистический маркер ЭЛЬ мог означать и семейный клан. Исходя из вышесказанного понятно, что МАНГЫТ (МАНГ+УД) и МОНГОЛ (МОНГ+ЭЛЬ) – это две формы одного и того же слова. Не путают ли историки ногаев-мангытов в арабских и персидских свидетельствах с монголами?
Мужское начало в прошлом обозначалось лингвистическим маркером АР. Отсюда разные формы одного и того же слова ОРДА (АР+уД+А): РОД, BROOD, HORDE и CROWD. Последние три слова английские. В них первые звуки образовались по придыхательной схеме. Пример: АР > хАР > ХАР > КАР > ГАР. Маркер УД мы уже разобрали. То есть, первоначальное значение этих форм обозначенного слова – «отдельное сообщество по мужской линии». У башкир это просто ЫРЫУ, у казахов РУ (первый гласный звук редуцирован).
В разных языках имеются и свидетельства существования в прошлом матриархата. Материнское начало обозначалось лингвистическим маркером АМ. Пример – английское слово FAMILY (АМ+ЭЛЬ) – «семья». Для людей, владеющих тюркскими языками оно понятно. Это «материнский ЭЛЬ». Первый звук в этом слове «Ф» образовался по придыхательной схеме. Объединения людей по материнской линии назывались АЙМАК (АМ+АК), МИР (аМ+АР), МАН (аМ+АН). АК, АР и АН – суффиксы. Последняя форма этого слова применяется при образовании этнонимов. Например, ТУРКМЕН (ТУРК+аМ+АН) – «материнское (МАН) сообщество ТУРКов. Что такое ТУРК (уД+АР+аК, АР и АК – суффиксы) мы уже знаем. Это то же самое, что и ТЕЙП. Так вот, МАНГ (аМ+АН+аК, АН и АК – суффиксы) – это то же самое, что АЙМАК и МИР – «объединения людей по материнской линии». Но два суффикса АН+АК в «степных» диалектах трансформировались в специфический звук, который в кириллице передается двумя буквами НГ. А слово «мангыт» первоначально, это вовсе не этноним, но обозначение социального статуса – [простой] аймачник (черная кость). При этом [простой] аймачник Мангытского юрта был по социальному статусу несравненно выше тех, кто в него не входил. Поэтому выходцы из юрта сохраняли его название в качестве своего этнонима. Имелось еще одно степное объединение аймачников – Моголистан (аМ+АК+ЭЛЬ+СТАН). Ели слова аймак и эль поменять местами, то получится калмак («К» – по придыхательной схеме). Это эль аймаков. АМ+АК – это очень древняя конструкция. Считается, что префикс в шотландских фамилиях МАК следует переводить как «сын». Это не так. МАК – это айМАК, клан.
При выполнении субэтнических реконструкций в регионе от Среднего Поволжья, Южного Урала и юга Западной Сибири до Средней Азии и Алтая имеется традиция возводить все сообщества с идентичными родовыми самоназваниями к военным или племенным структурам монголов-завоевателей XIII в. Ее пример в публикации [Асылгужин и др., 2014]. «Начиная с периода противостояния Тимура с Тохтамышем, часть минцев откочевала в Приуралье, влившись в состав башкирского этноса, а часть вошла в состав других тюркских народов. Родоплеменные образования минцев встречаются и в составе узбеков (зеравшанских и североафганских узбеков), туркмен, ногайцев, а также тувинцев и монгол». Имеются в виду мангыты. В соответствии с нашей гипотезой, этноним «мангыт» имеют те, чьи предки вышли из Мангытского юрта. Их самоназвание было «мангыт».
Выше приведены английские формы слова ОРДА. Мы предполагаем, что форма этого слова – HORDE/КАРДА, существовала и в «степи». Это дает нам перевод самоназвания башкир. БАШКОРТ (БАШ+КОРТ) – «главная орда». Слово ЮРТ (АР+уД) в одном из своих значений означает «степные угодья, закрепленные за конкретным владельцем». То есть Мангытский юрт – владения мангытов. Но с другой стороны, ЮРТ – это ОРДА. Так, что более правильный перевод названия степного объединения – Мангытская орда. До выхода из западной Монголии калмыки были ойратами. ОЙРАТ (АР+УД) – это просто ордынцы.
3.3. Антропологический аспект
Рис. 1 – Распределение краниологических характеристик
мужских и женских черепов позднего Средневековья
и Нового времени в пространстве двух первых главных компонент
[Казарницкий, 2015, рис. 2].
Интерпретация А.М. Тюрина
Автор публикации [Казарницкий, 2015] рассмотрел краниологические материалы из безынвентарных мусульманских погребений XVIII в. вблизи городища Новосёловское (Усть-Лабинский район Краснодарского края, южнее Кубани) – 8 мужских и 10 женских черепов. «Краниологические характеристики мужской и женской выборок по большинству показателей совпадают и представляют смешанный европеоидно-монголоидный краниологический комплекс» (с. 115). Эта серия черепов была обработана совместно с сериями, характеризующими современные популяции Восточной Европы, Северного Кавказа, Закавказья и Западной Сибири. В выборку включены и 7 серий, характеризующих ногаев из погребений XVII-XIX вв.: Ипатово, Северный Крым, Запорожье (только курган Бердянский), Херсонская, Балковская, Тираспольская, Комрат. Особо отметим, что это потомки ногаев Большой ногайской орды, главным образом джембуйлуков и джетисанцев, которые пришли с калмыками в северо-западный Прикаспий [Тюрин, 2017-в, 2018]. Черепа их серий характеризуются разной степенью проявления монголоидности. Краниологическая серия, сформированная по башкирам [Юсупов, 1989], разделена на основе территориально-географического принципа: северо-восток, северные; северо-восток, горные; северо-восток, зауральские; северо-западные; юго-восточные; юго-западные.
Для каждой серии вычислено среднее значение краниологических параметров. В поле главных компонент серия характеризуется одной точкой. Диаграмма приведена на рисунке 1. Веса главных компонент ГК I – 59,5 и 64,0 %, ГК II – 10,4 и 15,0 % (мужчины и женщины). По взаимному положению точек, характеризующих славян, калмыков, казахов и киргизов ГК I однозначно идентифицируется как «европеоидность <> монголоидность». Компонента имеет высокую нагрузку. Серии на диаграмме четко разделились по степени монголоидности [Тюрин, 2018].
Нас интересуют три кластера. Кластер «Славяне» сформирован точками, характеризующими русских, в основном, южных областей и украинцев. Кластер «Ногаи и башкиры» сформирован точками ногайских и башкирских серий. В выборке мужских черепов сформировался кластер «Калмыки, казахи и киргизы». Но в выборке женских черепов этот кластер формируют только точки, характеризующие казахов и киргизов. Взаимное расположение кластеров на диаграмме допускает всего одну версию интерпретации. Ногаи мужчины – это «славяне», метисированные в разной степени при контактах с калмыками. Одна серия ногаев, предположительно Запорожье, попала на границу кластера «Славяне». Другие их серии расположились вдоль линии, соединяющей центр кластера «Славяне» и точку, характеризующую калмыков. Башкиры мужчины – это ногаи, метисированные при контактах с калмыками и казахами. Женские черепа ногаев представлены пятью сериями. Одна точка попала в кластер «Славяне», причем в его часть, наиболее удаленную от кластера «Ногаи и башкиры». Другая – между кластерами «Этнические группы Поволжья и Приуралья» и «Сибирские татары» (на диаграмме они не выделены). Три оставшиеся точки вместе с точками, характеризующими башкир, сформировали кластер «Ногаи и башкиры». Он расположен между кластером «Славяне» и точкой, характеризующей калмыков.
Выполнить более углубленную интерпретацию диаграммы главных компонент не представляется возможным, поскольку автор публикации не привел на ней номера точек, соответствующих таблице, в которой дана привязка краниологических серий. Тем не менее, отметим несколько важных моментов.
1. Точка, характеризующие погребения вблизи городища Новосёловское, попала в кластеры (мужской и женский) «Ногаи и башкиры». Эти погребения принадлежат закубанским ногаям.
2. Краниологическая серия, характеризующая калмыков, сформирована по их состоянию на вторую половину XX в. Но современные калмыки – это продукт метисации ойратов при контактах с ногаями. Следы метисации записаны в их генетическом портрете [Тюрин, 2017-в]. Наличие европеоидных компонентов у калмыков отмечается и по данным антропологии [Балинова, 2010]. Точка «Ойраты XVII в.» находилась бы на диаграмме правее точки, характеризующей калмыков.
3. Башкиры мужчины метисированы в большей мере, чем мужчины ногаи. У потомков ногаев имеются монгольские гаплогруппы Y-хромосомы. Результаты интерпретации данных популяционной генетики, характеризующих башкир, приведены ниже.
4. В нижней части диаграмм мужчин и женщин находятся только точки, характеризующие этнические группы Поволжья и Приуралья, а также сибирских татар. Можно предположить, что ГК II корреспондируется с уралоидностью. Но этот фактор не повлиял на башкир.
5. Мужчины сибирские татары отличаются от этнических групп Поволжья и Приуралья большей монголоидностью.
6. Часть женщин этнических групп Поволжья и Приуралья являются «славянками».
Общий вывод однозначный: монголоидные краниологические компоненты ногаи получили при контактах с калмыками [Тюрин, 2018]. Это подтверждает наш предыдущий вывод: монгольские гаплогруппы Y-хромосомы ногаи получили при контактах с калмыками и передали их своим потомкам [Тюрин, 2017-в]. Вопрос об источнике моноголоидности (антропологической и по гаплогруппам Y-хромосомы) ногаев и их потомков караногайцев, кубанских ногайцев и крымских татар закрыт. Башкиры с мультидисциплинарных позиций рассмотрены ниже.
По антропологическим характеристикам башкир С.И. Руденко [2006] выделил в ареале их расселения несколько областей. Башкиры юго-западной области «характеризуются антропологическими показателями, присущими в среднем башкирам в целом» (с. 287). Область разделена на два района. Северный район – от бассейна Дёмы на западе до правобережья Белой на востоке – заселен табынцами, юрматинцами и минцами. Для них отмечено «весьма близкое сходство средних, наиболее характерных антропологических показателей, при весьма значительных не только индивидуальных, но и по различным родам расхождениях в этих показателях» (с. 288). Южный район включает верхнюю часть бассейна Большого Ика, часть бассейна Белой (там, где река имеет широтное течение), верхнюю часть бассейна Салмыша и анклав в междуречье Тока и Большого Урана. «Для населения южного района юго-западной области весьма характерны очень резкие колебания как индивидуальные, так и по родовым группам различных антропологических показателей, свидетельствующих о том, что между разнородными племенными единицами, вошедшими в состав жителей данной области, не произошло еще достаточной нивелировки. Иначе говоря, здесь мы имеем дело с коренным башкирским племенем бурзянами и позднейшими пришельцами кипчаками» (с. 288).
Таким образом, антропологические характеристики минцев в части значительных индивидуальных расхождений соответствуют кардинально разным генетическим портретам их подразделений.
4. Элементы геноэтнической реконструкции
4.1. Минцы, юрматинцы и бурзяне
«Подразделения Кобау-Минг и Меркит-Минг были ассоциированными членами Мингской «конфедерации», не имевшими с остальными ее субъектами генетической связи» [Хамидуллин и др., 2016, с. 39]. Именно у них не выявлены носители гаплогруппы C2*. Территории этих двух подразделений находятся за пределами бассейна Дёмы. Не выявлены ее носители и у подразделения сарайлы. На «Карте родовых групп и земельных башкирских дач» [Руденко, 2006, с. 54-55] территория этого подразделения показана в бассейне Ика. На карте «Территория расселения башкир рода Минг» [Хамидуллин и др., 2016, с. 115] в самой верней части бассейна Дёмы отмечен район проживания сарайлинцев. Почти наверняка это переселенцы с Ика. То есть, у подразделений минцев, которые проживали в прошлом за пределами бассейна Дёма, носители гаплогруппы C2* не выявлены. Исходя из этого, у трех их подразделений, проживавших в бассейне этой реки (N=40), 27,5 % носителей гаплогруппы C2*.
В монографии [Хамидуллин и др., 2016, с. 44] говорится о том, что в аймак Ногайлар-Минг «были собраны все оставшиеся в Башкирии ногайцы без учета их родовой принадлежности». П.И. Рычков в роду минцев (по состоянию на середину XVIII в.) выделяет 12 аймаков [Рычков, 2012]. В их список входят все 6 подразделений минцев, по которым выполнено генетическое тестирование. Входит и аймак Нагай Ларь Минский (нагайлар). Это такое же родовое подразделение, как и другие одиннадцать. С.И. Руденко на карте показал его территорию – среднее течение Дёмы [2006, с. 54-55]. Но на карте современного расселения подразделений рода мин [Хамидуллин и др., 2016, с. 115] на этой территории показаны подразделения кырк и чуби. Можно почти однозначно утверждать, что ногаи подразделения ногайлар-минг в самое недавнее время были интегрированы в кырк и чуби. На последней карте подразделение куль показано на самом юге бассейна Дёмы. То есть, в прошлом именно оно было приграничным и в наибольшей мере контактировало с теми, кто кочевал за пределами вотчин башкир. А кочевали ногаи, калмыки и киргиз-кайсаки. Их кланы и отдельные семьи могли вливаться в подразделения рода мин.
Наше предположение об интеграции в род мин кочевников можно проверить по составу его подразделений, отраженному в справочнике [Башкирские племена]. Показано 12 подразделений рода мин. Они не в полной мере корреспондируются с теми подразделениями, которые дал [Руденко, 2006, с. 50]. Поколения (так мы будем называть структурную единицу сообщества на ранг ниже подразделения рода) ногай (нугай) и кипчак имеется в подразделениях куль, азнай, кункас, минляр и суби. Поколение калмак – в подразделениях азнай, кункас, кырк и минляр. Отметим, что этим этнонимом могли называть и ногаев, вышедших из калмыцких улусов. Поколение киргиз имеется в подразделениях кункас, кубоу, кырк. Кырк (название подразделения рода мин) и киргиз – это один и тот же этноним. Им на Южном Урале с XVIII в. называли казахов (киргиз-кайсаки). Кроме того, в подразделения рода мин входят поколения чуваш/суваш (в пяти подразделениях), сарт (в двух подразделениях). Имеется и подразделение сарат-мин. Имеются поколения черемис, мышар, татар, тептяр, туркмен. Исходя и состава поколений рода мин понятно и то, откуда у него большие частоты «североевразийской» гаплогруппы N3a.
Два главных вывода однозначны. В род мин вошли:
- сообщества, которые появились в южном Приуралье только после завершения формирования башкирских вотчин и являлись в них припущенниками – черемисы, мишари, татары, тептяри, возможно, сарты и туркмены;
- ногаи, киргиз-кайсаки и калмыки.
Носители гаплогруппы C выявлены на западе Оренбургской области – 16,3 %, и в сопредельном с ней Стерлибашевском районе Башкортостана – 5,8 % [Лобов, 2009]. В последнем проживают, в основном, башкиры-юрматы. На «Карте расселения башкир на области по физическому типу» [Руденко, 2006, 284-285] первые попали в зону «с коренным башкирским племенем бурзянами и позднейшими пришельцами кипчаками». Это южный район юго-западной области, выделенной по антропологическим характеристикам башкир. Стерлибашевский район попадает в ее северный район, в тот, в котором живут минцы. Род юрматы состоит из шести подразделений, в том числе ногай-юрматы и мишар-юрматы. Во все оставшиеся четыре подразделения входит поколение калмак [Башкирские племена].
Итак, одна генетическая аномалия у башкир – относительно высокие частоты гаплогруппы C2* (21 образец), локализована географически. Это бассейн Дёмы и ее междуречье с Ашкадаром, а также междуречье Тока и Большого Урана. Локализована и субэтнитчески:
- подразделения кырк, чуби и куль рода мин с интегрированными в них ногаями, киргиз-кайсаками и калмыками.
- род юрматы с интегрированными в него ногаями и калмыками;
- род бурзян (на территории Оренбургской области) с интегрированными в него ногаями.
Имеется и дата завершения формирования рода мин, как сословия «башкиры» – 1671 год. Но вполне возможно, что отдельные группы кочевников были интегрированы в него после 1671 г. Часть ногаев, интегрированных в рода мин, юрматы, бурзян, была метисирована при контактах с калмыками. Причем, интеграция произошла довольно поздно («позднейшие пришельцы» и «все оставшиеся»). То есть, до интеграции в башкирские родовые структуры группы ногаев десятки лет входили в калмыцкие улусы. Часть этих ногаев в башкирской среде получила этноним калмак и кыргыз. Но были интегрированы и собственно калмыки. «В конце XVII в. большая группа так называемых аюкинских калмыков, недовольных политикой своего правителя Аюки-тайши, откочевала на Южный Урал и вошла в состав башкирского народа.» [Хамидуллин, и др., 2017, с. 25]. В другой монографии отмечено, «что ревизия 1795 г. обнаружила в Бурзянской волости Оренбургской губернии д. Новоумерова с 227 жителями – башкирами из калмык» [Хамидуллин, и др., 2018, с. 327]. Это и явилось главным фактором, обусловившим высокие частоты гаплогруппы C2* у трех подразделений минцев, а также у родов юрматы и бурзян.
Были и случаи попадания в сословие башкир отдельных калмыков. В «сборном» указе Сенат от 1734 г. имеется следующее постановление. «Калмыка Башкурцу Назарова по его челобитью с братом его Асанатом написать в Уфимском уезде в Терсадской волости с ясачными башкирцами и службы служить и ясак платить в ряд с башкирцами» [Гумеров, 1999, с. 36].
4.2. Башкиры востока Оренбургской области
На востоке Оренбургской области происходил плотный контакт башкир и казахов. Выборка по башкирам этого региона небольшая. В ней два носителя гаплогруппы О (5,9 %) и ни одного С. Почему к башкирам не попала гапрогруппа С, доминирующая по частотам у казахов? Рассмотрим эту аномалию.
В XVIII в. «Двенадцать отделений рода жагалбайлы племени жетыру в количестве 7 000 семей кочевали летом по реке Кумек (Кумак, авт.), в горах Карашатау и по реке Тобол, а зимовали – от Верхнеозерной крепости вверх по реке Урал до Верхнеуральска» [Муканов, 1991, с. 16)]. Жетыру – одно из трех племенных объединений Младшего жуза. И в начале XX в. представители рода жагалбайлы доминировали на территории сопредельной с восточной частью Оренбургской области [Жабагин и др, 2018]. Генетический портрет жагалбайлы (N=13) приведен в публикации [Сабитов, Жабагин, 2015]. По частотам доминирует гаплогруппа О – 6 носителей. Она доминирует у китайцев, ее значимые частоты имеются у монголов и казахского рода найман. По два носителя гаплогрупп G1 (эта гаплогруппа доминирует у казахского рода аргын) и R1b (доминирует у башкир юго-востока ареала их расселения). И всего один – гаплогруппы С. Авторы публикации [Юсупов, Абсалямова, 2005] отмечают (по письменным источникам), что в этой зоне в XIX в. казахи интегрировались в башкирские рода (в основном, в усерген). То есть, даже небольшие выборки проясняют тонкости этнического взаимодействия казахов и башкир. К башкирам востока Оренбургский области попала гаплогруппа О, доминирующая по частотам у казахского рода жагалбайлы, а в этот род от башкир попала гаплогруппа R1b.
Таким образом, вторая генетическая аномалия у башкир – два носителя гаплогруппы О, на востоке Оренбургской области, локализована в зоне их контакта с казахским родом жагалбайлы.
В Зауралье башкиры плотно контактировали и с калмыками. «В XVII в. в оренбургские степи проникают отдельные группы калмыков, которые смешались с местными башкирами. С этим периодом связаны названия многочисленных ара калмак (ҡалмаҡ). Родовые подразделения калмак зафиксированы повсеместно среди оренбургских башкир» [Абсалямова, 2016, с. 53]. По территориям Челябинской и Курганской областей Зауралья справку дал автор публикации [Самигулов, 2018, с. 282]. «Среди башкир Зауралья в конце XVII – первой половине XVIII веков проживало некоторое количество небольших групп и отдельных семей калмыкского происхождения». Им рассмотрено становление Сарт-калмакской волости. В 1811 г. в ней насчитывалось 301 калмыков мужчин. Входили они в сословие башкир.
Один носитель гаплогруппы C выявлен в Абзелиловском районе сопредельном с Челябинской областью. До конца 30-х годов XIX в. граница кочевий казахов проходила здесь по реке Урал. То есть, это район контакта башкир с казахами, а в XVII в. с калмыками.
Башкиры Саратовской области плотно контактировали с калмыками. Этот вопрос рассмотрен в нашей статье [Тюрин, 2017-г], более подробно – в [Маннапов, 2008]. Контактировали они и с казахами Букеевской орды. Башкиры Самарской области тоже плотно контактировали с калмыками – с кочевыми и входящими в Ставропольское калмыцкое войско. У башкир этих областей просто обязаны быть «монгольские» гаплогруппы. У них выявлено два носителя гаплогруппы О (4,0 %). Но почему не выявлены носители гаплогруппы С, сказать мы не может. Соответствующих фактических данных не имеется.
Выше мы рассматривали данные популяционной генетики по научным выборкам. В базе проекта FTDNA выявлено шесть башкир, носителей гаплогруппы С, причем трех ее разных линий [Муратов, 2016]. Два из них из Абзезиловского района. Кланы казах-тангаур и калмак. По преданиям родоначальниками первого клана были казахские мальчики. Названия второго клана говорит само за себя. Один – из Мелеузского района. Клан нугай-юрматы. Эта зона контакта башкир с калмыками и метисированными ногаями. Название клана указывает на последних. Поколения рода юрматы мы рассмотрели выше. Три носителя гаплогруппы С не указали регионы проживания. Их кланы – карагай-кыпсак, карый-кыпсак и меркит-минг. Последний клан проживает в области, сопредельной с бассейном Дёмы. Там повышены частоты гаплогруппы С. Это то подразделение рода мин, в котором в научной выборке не выявлены носители гаплогруппы С. Но выборка совсем маленькая (N=3) Два первых клана кипчакские (ногайские). Первоначально основным регионом их проживания был юго-восток Башкортостана. Но позднее часть кипчаков переселилась на территории Оренбургской и Саратовской областей. В оба клана входит поколение калмак [Башкирские племена]. Таким образом, данные по башкирам, носителям гаплогруппы С из базы проекта FTDNA указали на те же самые регионы, которые мы выделили по научным выборкам.
Можно выделить область проживания башкир, в которой они в наименьшей мере контактировали с калмыками. На востоке и юге она ограничена рекой Урал, а на западе Белой (участок ее меридионального течения) и Большим Иком. В научной выборке [Лобов, 2009] эта область охарактеризована абзезиловскими, баймакскими и бурзянскими башкирами (N=249). У них выявлен один носитель гаплогруппы С. Это 0,4 %, примерно столько же, сколько и у русских – порядка 0,3 %. Но это у южных башкир. У северных башкир носители гаплогруппы С не выявлены.
4.3. Экзогамия у башкир
В 1747 г. издан указ: «киргиз-кайсакам из Башкирии в замужество невест не отпускать, а башкирам на киргизкайсачках жениться не дозволять» [Избасарова, 2012, с. 236]. То есть, между башкирами и казахами существовала практика обмена невестами. Возможно, она существовала и в XVII в., когда на Южном Урале соседями башкир были калмыки. С другой стороны, «среди башкир была распространена экзогамия, запрещающая браки в пределах родоплеменной структуры. Иногда одно только это обстоятельство побуждало организовывать набеги на калмыцкие и казахские улусы для захвата невест» [Азнабаев, 2013, с. 142]. Следы казахских и калмыцких невест в генофонде башкир имеются. У башкир Абзелиловского района доля восточноевразийских гаплогрупп мтДНК (передаются по женской линии) 48,6 %, у башкир Бурзянского района (центральная часть южного Башкортостана) 33,3 %, Стерлибашевского – 36,2 %, у башкир Самарской и Саратовской областей всего 17,3 %. В среднем у башкир 39,2 % [Лобов, 2009].
В западных областях Башкортостана в прошлом протекал другой интеграционный процесс. С.И. Руденко, проводивший антропологические исследования башкир, отметил: «у 90 % исследованных нами слы-минцев матери были татарки или тептярки» [2006, с. 289].
5. Показатель интегральной монголоидности
В.П. Алексеев указал признаки, по которым различаются европеоидные и монголоидные черепа: «профилировка лицевого скелета в горизонтальной плоскости, степень выступания носовых костей к плоскости лица и, в меньшей мере, размеры лицевого скелета» [1961, с. 119]. Позднее он их конкретизировал. Кроме угла носа к плоскости лица, это назомалярный и зигомаксиллярный углы, а также дакриальная и симотическая высоты [1980]. Автор публикации [Исмагулов, 1969] на примере древних тюрок Прииртышья дал еще один признак монголоидности – слабо выраженная клыковая ямка.
У субпопуляций казахов средняя глубина клыковой ямки варьируется от 1,1 (Алма-Атинская область) до 2,3 (Букеевская степь), у монголов 1,8 (N=81), калмыков 1,5 (N=42) [Исмагулов, 1970, табл. 13, 17]. Краниологические характеристики башкир приведены в электронной базе [Широбоков и др., 2017]. Серия сформирована по кладбищам XVII – начала XX вв. По ней, а также сериям русских, удмуртов и чувашей мы рассчитали среднюю глубину клыковой ямки. Русские – 5,6±2,0 (N=365), чуваши – 5,3±1,8 (N=123), удмурты – 5,3±2,0 (N=122), башкиры – 5,0±1,7 (N=311). Полученные результаты, хотя и являются иллюстративными, тем не менее однозначно указывают на смещение этого параметра у башкир (по сравнению с русскими, чувашами и удмуртами) в сторону монголов и калмыков. Представляется, что при аккуратном формировании краниологических серий этот параметр может являться показателем интегральной монголоидности.
6. Выводы
1. Башкиры являются европеоидами с небольшой долей центрально-азиатской монголоидности, которую они получили, в основном, через жен казашек и калмычек. В меньшей мере – за счет интеграции в свои кланы ногаев, метисированных при контактах с калмыками, и калмыков.
2. Всего у башкир выявлено 26 носителей «монгольских» гаплогрупп Y-хромосомы.
2.1. Зоны проживания башкир с относительно высокими частотами гаплогруппы C (21 образец), локализованы в бассейне Дёмы и ее междуречье с Ашкадаром, а также в междуречье Тока и Большого Урана. Наличие носителей гаплогруппы C у подразделений кырк, чуби и куль рода мин связано с интегрированными в них ногаями, киргиз-кайсаками и калмыками. У рода юрматы – с интегрированными в него ногаями и калмыками, у рода бурзян (на территории Оренбургской области) – с интегрированными в него ногаями.
2.2. Наличие у башкир востока Оренбургской области носителей «монгольской» гаплогруппы О (2 образца) связано с их контактами с соседним казахским родом жагалбайлы.
2.3. Три носителя «монгольских» гаплогрупп (1 – С и 2 – О) выявлены в зонах контакта башкир с калмыками и казахами.
3. Генетические следы феномена Традиционной истории «Монгольские завоевания XIII в. и создание империи Чингисхана» у башкир отсутствуют.
Литература
Абсалямова Ю.А. Башкиры Восточного Оренбуржья / ИИЯЛ УНЦ РАН. – Уфа, 2016, 184 с.
Азнабаев Б.А. К вопросу о возникновении дорог Уфимского уезда как податных округов (XVII век) // Magistra Vitae: электронный журнал по историческим наукам и археологии, 2013, № 30 (321), с. 24-30.
Алексеев В.П. О смешанном происхождении уральской расы // Вопросы археологии Урала, 1961, Вып. 1, с.117-120.
Алексеев В.П. К краниологии калмыков в связи с их происхождением. // Вопросы сравнительной этнографии и антропологии калмыков, 1980, с. 3-11.
Асылгужин Р.Р., Сабитов Ж.М., Юсупов Ю.М., Агджоян А.Т., Дибирова Х.Д. Дибирова Х.Д., Балановская Е.В. Этнополитическая история и расселение минских родоплеменных объединений. Ватандаш, январь 2014.
Балановская Е.В., Юсупов Ю.М., Схаляхо Р.А., Степанов Г.Д., Асылгужин Р.Р., Жабагин М.К., Балаганская О.А, Султанова Г.Д., Борисова Е.Б., Дараган Д.М., Балановский О.П. Генетические портреты семи кланов северо-западных башкир: вклад финно-угорского компонента в генофонд башкир // Вестник Московского университета. Серия XXIII. Антропология, 2017, № 3, с. 94-103.
Балинова Н.В. Полиморфизм ДНК и его использование для изучения истории и происхождения тюрко-монгольских народов // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов, 2010, № 2, с. 187-207.
Башкирские племена, роды, родовые подразделения в 18-19 вв. Башкирский форум. https://bashklip.ru/forum/16-64-1
Гумеров Ф.X. Законы Российской империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях. Уфа : «Китап», 1999, 568 с.
Жабагин М.К., Балановский О.П., Сабитов Ж.М., Темиргалиев А.З., Агджоян А.Т., Кошель С.М., Раманкулов Е.М., Балановская Е.В. Реконструкция структуры генофонда казахов по данным об их родорасселении // Вавиловский журнал генетики и селекции, 2018, т. 22, № 7, с. 895-904.
Избасарова Г.Б. О родоплеменном составе казахов и башкир // Устная история казахов: теория и практика, 2012, с. 233-239.
Исмагулов О. Антропологические данные о тюрках Прииртышья // Культура древних скотоводов и земледельцев Казахстана, 1969, с. 80-90.
Исмагулов О. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности (палеоантропологическое исследование). Алма-Ата: Наука, 1970, 241 с.
Казарницкий А.А. Палеоантропологические материалы античного и нового времени из Новосёловского городища (Краснодарский край) // Записки Института истории материальной культуры, 2015, № 11, с. 109-124.
Лобов А.С. Структура генофонда субпопуляций башкир. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата биологических наук. Уфа, 2009, 23 с.
Маннапов М.М. К вопросу о межэтнических контактах и летних кочевках башкир и калмыков в ХVII в. в степном Заволжье // Известия Алтайского государственного университета, 2008, № 4-3, с. 156-159.
Матюшко И.В. Особенности погребального обряда кочевников степного Приуралья XIII-XIV вв. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, 2011, Т. 13, № 3-1, с. 280-283.
Муканов М.С. Этническая территория казахов в XVIII – начале XX веков. Алма-Ата: Казахстан, 1991, 64 с.
Муратов Б.А. ДНК-генеалогия башкирских родов – 11. Представители гаплогруппы С // БЭИП «Суюн», Том. 3, 2016, № 5 [1, 2].
Рычков П.И. Топография Оренбургская, то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии, сочиненное коллежским советником и Императорской академии наук корреспондентом Петром Рычковым. Оренбург : Димур, 2012, 431 с.
Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. Уфа: «Китап», 2006, 376 с.
Сабитов Ж.М., Жабагин М.К. Этногенез казахов с точки зрения популяционной генетики. Вопросы конституционного строительства и роль лидера нации // III конгресс историков Казахстана, 2015, с. 375-379.
Самигулов Г.Х. Формирование тюркской группы калмак и Сарт-калмакской волости в Южном Зауралье XVIII века // Научный диалог, 2018, № 9, с. 275-294.
Таймасов С.У. Башкирско-казахские отношения в XVIII веке. М.: Наука, 2009, 344 с.
Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии XV-XVII вв. Уфа, 1997, 73 с.
Трепавлов, В.В. История Ногайской Орды. 2-е изд., испр. и доп. Казань: Издательский дом «Казанская недвижимость», 2016, 764 с.
Тюрин А.М. Имеются ли генетические следы монгольских завоеваний 13 века? // Электронный сборник статей «Новая Хронология». Вып. 10, 2010. [Новая хронология]
Тюрин А.М. Генетический портрет литовских татар и феномен «Монгольские завоевания 13 века» // Вестник Оренбургского государственного университета., 2017-а, № 5, с. 78-82.
Тюрин А.М. Казахские торе не являются потомками Чингисхана // Цивилизация знаний: российские реалии: труды Восемнадцатой Международной научной конференции, Москва, 21-22 апреля 2017 г. М.: РосНОУ, 2017-б, с. 93-94.
Тюрин А.М. Калмыки, караногайцы, кубанские ногайцы и крымские татары – геногеографический и геногенеалогический аспекты // Журнал фронтирных исследований, 2017-в, № 2, с. 7-29.
Тюрин А.М. Датирование погребений кочевников золотоордынского периода по этнополитической ситуации // Астраханские Петровские чтения, 2017-г, с. 134-137.
Тюрин А.М. Ногаи: антропологический аспект // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018, Вып. 15. [Новая хронология]
Хамидуллин С.И., Азнабаев Б.А., Султанмуратов И.З., Саитбатталов И.Р., Шайхеев Р.Р., Асылгужин Р.Р., Зайнуллин А.М., Волков В.Г., Каримов А.А. История башкирских родов. Минг. Том 17. Ч. 1. Уфа: «Китап», 2016, 488 с.
Хамидуллин С.И., Азнабаев Б.А., Султанмуратов И.З., Саитбатталов И.Р., Шайхеев Р.Р., Асылгужин Р.Р., Зайнуллин А.М., Волков В.Г., Каримов А.А., Зайнуллин А.М., Сагидуллин Р.М. История башкирских родов. Кудей, Мурзалар, Каратавлы. Том 23. Уфа: «Китап», 2017, 808 с.
Хамидуллин С.И., Азнабаев Б.А., Саитбатталов И.Р., Султанмуратов И.З., Шайхеев Р.Р., Асылгужин Р.Р., Таймасов С.У., Волков В.Г., Каримов А.А., Зайнуллин А.М. История башкирских родов. Бурзян. Том 31. Часть 1. Уфа: «Китап», 2018, 944 с.
Широбоков И.Г., Моисеев В.Г., Козинцев А.Г., Хартанович В.И., Чистов Ю.К., Громов А.В. Индивидуальные краниометрические данные близких к современности групп населения восточной и северо-восточной Европы. Электронное издание. Санкт-Петербург, 2017.
Юсупов Р.М. Краниология башкир. Л.: Наука, 1989, 199 с.
Юсупов Р.М., Абсалямова Ю.А. Межэтнические контакты башкир и казахов в Восточном Оренбуржье // Жұбанов тағлымы: Халыҡаралыҡ ғылыми-теориялыҡ конференция материалдары. Актөбе, 2005. 530 б. (Жубановские чтения. Материалы VI Международной научно-теоретической конференции. Актюбинск, 2005. 530 с.), с. 39-42.
Юсупов Ю.М., Схаляхо Р.А., Агджоян А.Т., Асылгужин Р.Р., Рыскулов Р.М., Сабитов Ж.М., Жабагин М.К., Богунов Ю.В., Дибирова Х.Д., Балановская Е.В. Родовые объединения северо-восточных башкир в свете данных геногеографии (по полиморфизму Y-хромосомы) // Вестник Академии наук Республики Башкортостан, 2016, том 21, № а4 (84), с. 16-25
Юсупов Ю.М., Балановская Е.В., Жабагин М.К., Асылгужин Р.Р., Султанова Г.Д., Сабитов Ж.М., Богунов Ю.В., Кагазежева Ж.А., Маркина Н.В., Агджоян А.Т., Балановский О.П. Генофонд юго-западных башкир по маркерам Y-хромосомы: опыт междисциплинарного анализа // Генетика, том 54, Приложение, 2018, с. S94-S97.
(статья получена 19.12.2018)
