ДВЕ ПОЭМЫ – ЕДИНСТВО ОБРАЗОВ.
К ЮБИЛЕЮ РУССКОГО ПОЭТА А.Е. КРЫЛОВА.

П.Пергало

За последние лет двадцать о гениальной поэме Данте написано немало, как и о нём самом. Однако знакомство с произведением А. Е. Крылова (2) позволило мне иначе взглянуть на оценки ремесла старейшего из мастеров итальянской культуры. Сразу обнаруживается поразительный эффект: ощущение временной дистанции теряется ещё до появления главного Героя; исчезают национальные различия и языковый барьер, что достигается не одним близким стилем, но с помощью философской оппозиции «своё другое». И здесь скрыто истинное таинство – ожидание ЧУДА.

Рассказ сливается с внутренним монологом самого Данте, умело представленного гидом по эпохе Вечности, беспристрастным Судьёй над комедией спектакля с трагическим концом. Божественное триединое Начало утверждает моральные пределы, за которыми сгущён мрак Ада как наказания за грехи. Вышедший из него Поэт становится невольным проводником главной идеи, оракулом небесного храма Христа-Спасителя.

Несмотря на то, что Крылов значительно сократил переложение большого объёма дантовского текста, скрутив круги Ада в тугую спираль фабулы, ему удалось создать эффект целостности всей картины. Эта непрерывность достигнута непреходящим ритмом вместе с искусно выстроенными длинными и короткими рифмами, чередование которых напоминает шаги паломника с редкими минутами отдыха в пути, да так, что со стороны это незаметно. Как мне кажется, актуальность произведения связана именно с центральным ядром рассказа, с дидактикой морали на современный лад: «Не греши! Думай о Вечном». Отложенное наказание для современного общества – последний бонус Господа перед Страшным Судом, когда каждый ответит лично. Так или иначе, но перед Судьбой все равны: верующие, атеисты и разные сектанты-раскольники.

Своё «НЕВЕРОЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ» Крылов начинает с описания земной Природы, перейдя по знакомым тропкам к иным сферам – сферам Небесного. Незаметно черты русской местности обретают яркие детали будущего Рая и Ада тоже: болото, сумрачный лес, солнечный бор, холмы и овраги – как подступы к горной стране и вершине МЕРУ, где УМЕР ИСУС. Где сходятся вместе печаль и радость, муки и торжество Духа. Предательство и Очищение от скверны молитвой стиха (вспомним Псалтырь); мера вещей, утверждение высшей человеческой Морали – единственного залога Воскрешения.

Для автора характерно использование всех средств образного выражения на основе исконно русской фразеологии, включая её отдельные, легко узнаваемые, элементы. Среди неологизмов нужно отметить те, что касаются истока общеславянского самовыражения, вот это чудесное: на бедной почве цветы горного склона, сбившиеся «в думки» (2, с. 339). В крепкие куртины соцветий, но разве не так происходит у людей: Вече, курень, сход народа. Удивительный подтекстовый символизм нередко возникает непроизвольно. Самое начало, как вдруг бытовое, отчасти насмешливое («третьи петухи») сразу превращается в символ Духа Святого:

Так обновление Весны оживляется восходом Христа-Солнца, животворящим Духом в образе птицы – предвестника Троицы и Творца, когда Высшая сила увлекает и увлекает вперёд безошибочным маршрутом. Поэта ведёт не призрачное видение, а внутренний (Божий) голос, и вот сугубо субъективное «от первого лица» становится объективной Истиной. Встреча с Данте на фоне меняющейся и такой неизменной Природы происходит естественным образом. Новаторство изложения и в том, что представитель Юга Вергилий заменён обитателем Севера – России. И вот они вместе совершают подъём на Голгофу, символически повторяя путь Христа. Недаром самое известное изображение Данте – портрет в терновом венце Исуса, лукаво превращённом в лавровый венок с рваными и острыми, как шипы, краями.

У самого Данте тоже нет ничего случайного: образы Льва и Волчицы напоминают читателю Вознесение Бога и апофеоз Богородицы, вскормившей Сына человеческого. Здесь между строк прорастает зерно православной Веры, позволяющей земной женщине достичь Бессмертия на Небе вместе с бесконечным почитанием на Земле. Почему удивляет нас пара простых слов, помещённых в ложе необычной рифмы? Не потому ли, что самым неожиданным образом строка обнажает сокрытое сродство внешне различных образов? И чем больше таких примеров, тем ценней нам личное достояние Поэта, тем глубже проникновение в суть вещей. Поскольку, куда бы мы ни шли, мы возвращаемся на старую стезю к самим себе, на пыльную дорогу к Господу.

Окунувшись в Океан поэтической гармонии, трудно повернуть назад, на хлипкую твердь реальности. Но именно Слово цементирует Бытие, делая нашу жизнь осмысленной: разве Поэзия не есть повседневная молитва, питающая известные моральные установки Заповедей? Вообще же сравнение символических образов двух Поэм (в сводной таблице) даёт поразительный результат, словно одна картина освещается разным светом.

Творчество Мастера отличает постоянное сопереживание своей истории, острая боль за Россию, за утраченное «печальное наследство». В его Аду нет полутеней, всем воздаётся по заслугам:

Для каждого настоящего Поэта критерий правды имеет приоритет наряду с эмоциональным проживанием своего отношения к проблеме, поэтому не один пиит погиб во имя Истины: Пушкин, Лермонтов, Грибоедов и другие, менее известные. В связи с этим условием интересно посмотреть, что говорит современная наука о нашем предмете? В свете открытий Новой Хронологии эпоха Данте (как и вся Русская история) попадает под 100-летний сдвиг на оси времени, уезжая в век 15-й на целых полтора столетия, и в таком случае многое становится понятным.

Спутником Данте в его путешествиях является «древнейший из поэтов» Вергилий, писавший в один период с Горацием, Овидием и Гомером. Но вот что сообщают нам авторы книги (4) о знаменитом «Дон Кихоте»: «…указанные «античные» писатели творили…в эпоху XV-XVII и даже XVIII века. Следовательно, «Сервантес», или поздний редактор его произведений, ссылается на своих непосредственных предшественников или современников» (с. 32).

Поэтому выбор Данте современного ему Вергилия (да ещё земляка) неудивителен: здесь нет никакого преклонения перед ветхой стариной либо «Возрождения былых классических традиций», как пафосно восклицают историки культуры. Маскируя истину, комментаторы много рассуждают о «видениях» как об основной форме передачи и восприятия: «Итак, «Комедия» Данте заключает в…форме аллегорического видения загробной жизни, нравственно-религиозную мысль с поучительной целью» (5, глава 3). Критика таких выводов неумолима: цель произведения авторы раскрыть не сумели, да и не могли. В «Энеиде» Вергилий тоже обращается к известной легенде о сошествии Христа в Ад, заменяя его родственником по крови Энеем-Рюриком, и с этого момента начинается история Руси как самостоятельной мировой Империи. В мрачном подземелье Ада Эней встречает царицу Дидону, что сразу указывает на град в устье Дона (Танаиса). Дальнейшее хорошо известно: конец усобицы в феме, объединение земель под властью Великого Новгорода и начало завоевания Европы Калитой, учредившим в Италии царскую ставку – Ватикан вместе со столицей во Флоренции. Провинцию в Апеннинах заселяют этруски (они же галлы, кельты, норманны, болгары-волгари), поэтому Данте создаёт бессмертные строки на родном русском, ведь никакого другого письменного языка на Земле ещё не было, а иероглифы Египта, или «древнееврейское письмо», сошли на нет из-за неудобства мыслить картинками.

Как оказалось, математики МГУ посвятили этой теме работу «Божественная комедия накануне конца света». Процитируем творцов научной реконструкции: «Полученная нами астрономическая датировка «Божественной комедии» показывает, что она была впервые задумана Данте отнюдь не в XIII веке…а в 1477 году. То есть за 15 лет до 1492 года, который был 7000-м годом от сотворения мира…человечество с ужасом ожидало…Страшного суда…в 1486…будет написан грозный Апокалипсис…в котором страх перед концом света достигнет уже гораздо большего накала…И лишь потом историки, вконец запутавшись…отнесли «Божественную комедию» Данте – вместе с ним самим - в XIII век…Апокалипсис они отодвинули ещё дальше в прошлое, в I век. И приписали его апостолу Иоанну» (3, с. 351-352).

Эти датировки подтверждаются независимыми маркерами: «У окраины болота возвышается башня, на вершине которой являются три фурии и показывают Данте голову Медузы, чтобы превратить его в камень. Но Вергилий охраняет поэта, закрывая ему глаза рукой…» (5). Чётко доказано: данный миф сочинён после Куликовской битвы, а Медуза Горгона – образ страха перед внезапной пушечной стрельбой, олицетворение панического ужаса бегущих казаков Мамая. В современных изданиях (1) легко обнаружить следы поздних вставок в оригинальный текст уже после смерти Данте: «Вдоль крутого обрыва поэт и его вождь подходят к пропасти, из которой несутся нестерпимые смрадные испарения и которая охраняется Минотавром. Это седьмой круг…» (5). Кстати, заметная фразеологическая ошибка: не «вождь», а спутник, провожатый. Обычно такие несуразицы возникают при переводе с иностранных источников, но иногда (и всё чаще!) чужие обороты воспроизводятся вследствие засорения мозгов Интернетом и прочими «полезными штуками».

Здесь мы снова ловим за руку неизвестного редактора, украсившего текст легендой, основанной на событиях середины 16 века во времена так называемой «опричины», когда с самого начала Москва строилась как подземная крепость, фантомным отражением которой явился Лабиринт острова Крит вместе с его чудищами. Когда Русь впервые оказалась на пороге распада, что звучит настоящим предостережением для потомков:

И потом, само представление об Аде сформировались под действием ряда факторов, которые описаны достаточно традиционно и неполно. Остаётся добавить два важных: крещение огнём и водой как обязательный атрибут очищения при переходе в православие (христианство 13-17 веков). Затем, падение гигантского метеорита под Ярославлем в 1421 году явилось тем небесным Знамением, которое усилило апокалиптические ожидания людей, повлияв на создание «Божественной комедии» и её теологического дубликата в форме Апокалипсиса. Жители Земли воочию увидели грозные признаки Пришествия Христа-Зевса, или Бога-громовержца. Вот чем вызваны следующие строки:

С учётом последних данных следует такой вывод: оригинал Данте был написан на церковно-славянском или/и старорусском языке, с которого не ранее 17 века сделали латинский перевод, отредактированный и того позже. Таким образом, перенесение А. Е. Крыловым действия Поэмы Данте на «Русскую почву» обусловлено исторически и отвечает Времени, решительно меняющему национальные ориентиры. Это и есть творящееся на наших глазах ЧУДО нового утверждения суверенитета – суверенитета Духа страны-наследницы Великой Империи Руси-Орды.

И ещё одно замечание: отчасти близость поэтических образов двух Поэм можно объяснить сходством характеров обоих Поэтов. Если принять эту мысль, возникает редкая возможность понять Гений Данте Алигьери из рода Элизеев. Жизнь нашего современного Героя как на ладони: Крылов открыт для общения, как и его книги – настоящее торжество Поэзии, песнь песен. Элизиум, чем не Рай? Но в жизни, включая творческую, никак нельзя оступиться, сделав неверный шаг на краю Оврага. Чёрная кротовина – вход в Преисподнюю чуждых прихотей, призыв Сатаны, и всё это не бесплодная фантазия, чему свидетелем – простой карандаш, подарок Данте в путь-дорогу.

Истинная поэзия необходимо пробуждает чувства и стремление продолжить чудесные строки вширь. И чья-нибудь авторская мысль естественно выходит за пределы конечного, порождая новые откровения Души перед тем удивительным и бесконечным, что окружает нас при жизни, требуя Бессмертия…

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

1. Данте «Божественная комедия». М., «Правда» 1982.

2. А. Крылов «В союзе чувств и дум. Сборник стихотворений в 3-х томах. Том III. Псков «ЛОГОС Плюс» 2015.

3. Г.В. Носовский, А.Т. Фоменко «КАК БЫЛО на самом деле. Доктор Фауст. Христос глазами Антихриста». М. АСТ, 2014.

4. Г.В. Носовский, А.Т. Фоменко «КАК БЫЛО на самом деле. Дон Кихот или Иван Грозный». М. АСТ, 2015.

5. Биографическая библиотека Ф. Павленкова.

29 марта 2016 г. Петербург.

П.Н. Пергало, эксперт по Новой Хронологии Фоменко.

(статья получена 31.10.2016)