1. Введение
Объект А Троицкого раскопа Новгорода презентуется археологами как «Усадьба новгородского художника XII в.». Ей посвящена отдельная монография [Колчин, Хорошев, Янин, 1981]. «На протяжении XII—XIV вв. усадьба принадлежала крупным землевладельцам из числа церковных иерархов. На усадьбе найдена 41 берестяная грамота. Во второй половине XII – начале XIII в. здесь жил Олисей Петрович Гречин. Он был крупным церковным деятелем и художником. Раскопана его мастерская. Она сгорела в пожаре 1194 г.» [Янин, Колчин, 1978]. Что здесь реальность, а что фантазии? Попробуем разобраться.
2. Общие замечания
Мы не будем критически рассматривать основы системы «Археологи и история Новгорода» с позиций Новой Хронологии А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского [Сайт Новая Хронология]. Примем их как абсолютно достоверные. Более того, не будем вообще вспоминать про Новую Хронологию. Не приведем мы и сведения по основам новгородской археологии и общие фактические данные по Троицкому раскопу. Для решения поставленной задачи они нам не понадобятся. Ответ на вопрос «Что реальность, а что фантазии?» мы получим «внутри» системы «Археологи и история Новгорода». То, что археологи называют «усадьба А», мы будем называть «объект А» или просто «объект». В нашей статье приведены ссылки на рисунки. Они из монографии [Колчин, Хорошев, Янин, 1981]. Цитаты, в которых не проставлены ссылки, тоже из этой монографии.
3. Идентификация объекта А по письменным источникам
На объекте А найдена 41 берестяная грамота. По комплексу приведенных в них сведений сделан однозначный вывод: объект принадлежал священникам [Янин, Колчин, 1978; Колчин, Хорошев, Янин, 1981]. Вывод правильный, но некорректный. Корректный вывод звучит так: на объекте жили люди, связанные с церковью. Ими могли быть попы, дьяконы, дьячки, пономари. Вывод археологов о том, что он ПРИНАДЛЕЖАЛ священникам, является фантазией. Никаких данных о том, что жильцы объекта А являлись и его владельцами, у археологов нет. В писцовых книгах конца 16 века прямо говорится, что часть дворов в районе Троицкого раскопа принадлежала церквям. На них проживали члены их причта. То есть, дворы являлись служебным жильем. Скорее всего, это относится и к объекту А. Об этом косвенно свидетельствует характер строительства на нем сооружений. Дома и подсобные помещения в двух строительных горизонтах строились единовременно и существовали в неизменном виде до пожаров. Так могло быть в том случае, если жильцы объекта были временщиками и не стремились за свой счет улучшить служебное жилье.
Археологи в интерпретации письменных свидетельств – грамот и новгородских летописей, далеко вышли за границы своей области. Они обосновали версию о том, что на объекте А во второй половине 12 века жил крупный церковный деятель и художник Олись Петрович Гречин. [Янин, Колчин, 1978; Колчин, Хорошев, Янин, 1981]. Попробуем отследить логику археологов. На объекте А найдена грамота 502. Она адресована «К Олисьеви ко Грициноу». Археологи это имя идентифицировали как «к Олесею Гречину». Далее они сообщили, что «Гречин – прозвище, связанное обычно с греческим происхождением его носителя (Гречин – грек)». Здесь мы видим первую группу натяжек. Гречин – это не грек, а ГРЕЧеский. Грициноу (Грицинов) – это не Гречин. Гриц – это ГоРелИЦ, прозвище человека, у которого сгорел дом или который имеет на теле ожоги. ГоРИЦ+ИН – сын ГоРИЦа. ГоРИЦ+ИН+ОВ – сын ГоРИЦ+ИНа. Фамилии (прозвища) Грицинов и Гречин образованы от разных исходных слов и имеют разную структуру. В них частицы ИЦ и ЕЧ являются суффиксами отношения.
Общее содержание грамоты 502 сводится к тому, что отправитель просит Олисьева Грицинова выступить на каком-то разбирательстве. Это разбирательство археологи сначала идентифицировали как суд, а затем сообщили, что «В Новгороде в рассматриваемое время существовал только сместной суд князя и посадника, участниками которого могли быть только лица, принадлежащие к высшей светской и духовной иерархии государства.». Это вторая система натяжек. Во-первых, из грамоты вовсе не следует то, что в ней речь идет о судебном разбирательстве. Во-вторых, на Руси существовала гибкая система судопроизводства, охватывающая все слои населения. В грамоте могла вестись речь и о семейном разбирательстве или разбирательстве в самой нижней судебной инстанции. Абсурдность интерпретации археологов статуса фигурантов грамоты видна из ее содержания. Тот, кто просит Олисьева Грицинова принять участие в разбирательстве, сам схватил ответчика и поставил его перед свидетелями. Такое не могло быть среди представителей власти. Такое могло быть только среди простолюдинов. Против следующего предположения археологов – адресат грамоты Олисьев Грицинов жил там, где ее нашли, то есть на объекте А, возражений не имеется.
Таким образом, археологи приняли три посылки. Грамота 502 адресована Олесею Гречину, которых жил на объекте А и являлся представителем высшей светской или духовной иерархии государства. После этого они перешли к рассмотрению летописного свидетельства 1193 года. В нем говорится о выборах нового архиепископа. Фигурируют три претендента: Митрофан, Мантурий и Гречин. Здесь археологи прибегли к третьей системе натяжек. Слово «Гречин» они идентифицировали как фамилию, хотя ясно видно, что в списке претендентов фигурируют их имена и прозвища. Дальнейшая логика археологов проста. Раз перед фамилией «Гречин» не стоит имени, то в Новгороде в это время был всего один человек ее носитель. И этим человеком является адресат грамоты 502. Все это предельно просто. Предельно простой была и следующая посылка археологов. «Естественной представляется попытка отыскать среди дошедших до нас произведений Новгородской живописи работы, выполненные Олесеем Гречином в его мастерской.». Конечно, работы Гречина, написанные им в мастерской объекта А археологи отыскали. И теперь всем «Известно, что усадьба А в рассматриваемый период времени принадлежала священнику Олисею Гречину.» [Петров, 1994].
Вся вышеприведенная логическая конструкция «Объект А - Олисей Гречин – художник – его произведения» является системой натяжек и фантазий. Если их не принимать во внимание, то «провисает» главный тезис археологов – объект А является усадьбой на которой жили церковные иерархи и известный художник. То есть этот тезис обоснован фантазиями археологов, основанными на письменных источниках информации.
4. Идентификация объекта А по его площади
Объект А был огорожен массивным тыном и имела размеры 27х27 м (площадь – 729 кв. м). Въезд был со стороны Троицкой улицы, являющейся в поселении центральной. Вопрос о размерах новгородских усадьб и дворов рассмотрен в публикации [Петров, 1997]. «На основе изучения археологических материалов, главным образом Неревского и Ильинского раскопов, был сделан принципиальный вывод о существовании в древнем Новгороде двух типов усадеб. К первому отнесены дворы Неревского, Михайловского, Троицкого и Ильменского раскопов, имевшие по различным оценкам площадь от 750 до 2000 кв. м; ко второму – «стандартные по величине» дворы Ильинского раскопа, площадь которых определяется в 400-465 кв. м.». Из приведенных в цитате данных следует, что в Новгороде были усадьбы и дворы. Объект А – это двор. Большой двор, но не усадьба. Это формально. Фактически же, двор А не мог являться местом жительства крупных землевладельцев из числа церковных иерархов. По логике вещей площадь их усадьб должна быть близкой к 2000 кв. м. Грубо говоря, двор А, при учете его больших размеров, соответствует владениям «верхушки нижней части новгородского общества». Если же мы примем, что объект А является усадьбой, то это ничего не меняет. Это будет одна из самых маленьких усадьб в Новгороде, которой владел человек, занимающий самую нижнюю ступеньку в верхней части новгородского общества. Объект А по его площади – 729 кв. м, следует идентифицировать как самое ординарное жилье новгородцев среднего достатка.
5. Идентификация объекта А по его строениям
Объект А датирован первой половиной 12 – началом 13 веками. Строения объекта расположены в двух горизонтах. Подошва нижнего строительного горизонта датирована 50-ми годами 12 века. В горизонте найдены остатки четырех срубов – IV-45, I-6, II-19 и II-18, и столбового строения – IV-49. Сруб IV-45 – это жилой дом (сруб-пятистенок). Его размеры – 10,2х6,2 м, площадь – 63,2 кв. м. Рядом с ним было расположено строение IV-49 (6,4х4,0 м). Археологи считают его двухэтажным теремом. На объемной реконструкции объекта А (рисунок 31) он показан в верхней части как срубное сооружение. Это фантазии. В соответствии с фактическими данными, сооружение IV-49 являлось столбовой постройкой. Эта технология применялась в Новгороде для возведения второстепенных строений. Мы просмотрели учебник «История русской архитектуры» [Пилявский, 1984]. Все приведенные в нем двухэтажные деревянные строения являются срубами снизу и доверху. В учебнике вообще не упоминаются столбовые постройки. Сруб I-6 имел размеры 5,8х5,4 м. «Следов печи, к сожалению, зафиксировать не удалось, но печь в этом доме, надо полагать, была.». Археологи лукавят. При пожарах и перестройках лучше всего сохраняются остатки печей. Это понятно. Понятно и то, что археологам очень хочется назвать небольшое строение домом. А дом без печи не бывает. Сруб I-6 легко идентифицируется по особенностям его пола. Он частично сделан из плинфы, которой выстилали полы в новгородских церквях. Скорее всего, это домовая церковь попа. Но на этом мы не настаиваем. Сруб II-19 имел размеры 3,8х3,5 м. Сруб II-18 вскрыт частично. Предположительно его размеры составляли 6,4х7-8 м. Все строения усадьбы сгорели в 1194 году.
Что особенного в этой группе деревянных строений, называемой «усадьба А»? Площадь, огороженная тыном, «не тянет» на громкое название «усадьба». Ее следует называть большим двором. Площадь жилого дома всего 63,2 кв. м. Напомним, что максимальные размеры жилого дома в России в советский период не могли превышать 60 кв. м. То есть жилой дом усадьбы – это самое ординарное строение этого класса. Около дома имелось 3 сруба и одно столбовое строение. Это, скорее всего, обычный набор хозяйственных построек. Что говорит о том, что «усадьба принадлежала крупным землевладельцам из числа церковных иерархов.»? Ничего. Это откровенные фантазии археологов.
«После пожара владелец усадьбы начинает восстановительные работы. Застройка усадьбы несколько изменяется, строятся более простые и более дешевые дома.». Размеры сруба IV-37 – 5,8х5,8 м. В нем имелась печь, размером 1,6х1,6 м. Археологи фантазируют о том, что этот сруб соответствовал двухэтажному строению. Это обычный маленький жилой домик площадью 33,6 кв. м. Рядом с домиком находился сруб IV-38, размерами 2,6х2,6 м (площадь 6,8 кв. м). «К северной стороне сруба примыкал развал обожженных камней и песка. Археологи идентифицировали их как остатки стоящей в этом месте печи и предположили, что «печь … могло быть производственной – горном для термической обработки красителей и растворителей в мастерской живописца.». Странные фантазии у археологов. Получается, что в районе с плотной деревянной застройкой, художник пристроил к деревянной стене своего сарая горн с открытым, или полуоткрытым пламенем, и, время от времени, разводил в нем жаркий огонь. Абсурдность этой ситуации не нуждается в комментариях. Это первое. Второе. Термическая обработка красителей в горне почти наверняка гарантирует их попадание на камни и почву около него. Но остатков красителей на обожженных камнях не найдено. А раз так, то и говорить не о чем. На усадьбе имелось еще три сруба. Сруб I-4 – пятистенок, по внутренним стенам имеет размеры 6,0х5,6 м. Одна его камера имела ширину 2,3 м. В другой камере сохранился деревянный фундамент печи. Археологи не написали, чем являлся этот сруб. По его плану (рисунок 34) можно сделать заключение – это самая обычная баня. Размеры сруба IV-39 – 2,9х(более 3,7), сруба II-17 – 4,0х4,0 м. Эти срубы археологи не идентифицировали. Все сооружения этого горизонта сгорели в 1209 году.
В строительном горизонте усадьбы А, датированном 1194-1209 годами, выявлены остатки маленького домика, бани и трех хозяйственных построек. Причем здесь крупные землевладельцы из числа церковных иерархов, которые якобы владели объектом А?
По размерам жилых домов (нижний горизонт - 63,2 кв. м, верхний – 33,6 кв. м) и хозяйственных построек, объект А следует идентифицировать как самое ординарное жилье новгородцев среднего достатка.
6. Идентификация объекта А по артефактам
К строениям IV-37 и IV-38 верхнего строительного горизонта приурочено 75% находок, отнесенных археологами к художественным промыслам. Остальные 25% находок приурочены к строениям IV-45 и IV-49 нижнего горизонта. Это дощечки для икон, керамические и стеклянные сосуды, а также химические реагенты для приготовления красителей. Найдены «металлы – свинец, ртуть, медь, золото, серебро; минералы – аурипигмент, глауконит, вивианит, реальгар, лимонит, сера. Кроме того, обнаружены янтарь, олифа, воск и желатин.». Описание археологов собственно красок обширно и невнятно. Как мы поняли, оно почти не имеет отношения к находкам на объекте. Но по наличию необходимых ингредиентов и приспособлений для получения красок можно предполагать, что некоторые их разновидности производились непосредственно в пределах объекта А. Следующая группа находок – это заготовки медных окладов икон. Их изготовляли методом чеканки. С археологами можно согласиться. На объекте А делали иконы. Деревянные дощечки расписывали и приделывали к ним медные чеканные оклады. На объекте делали и медные бубенчики. А где находилась мастерская по производству этих изделий? Нигде. Строение IV-37 – это маленький жилой домик. Строение IV-38 не подходит для мастерской ввиду мизерных размеров. Строение IV-45 – это жилой дом средних размеров. Строение IV-49 в принципе могло быть мастерской. Но это ничего не решает. В строениях IV-45 и IV-49 найдено всего 25% артефактов, свидетельствующих о промысле. Кроме того, строения IV-38 и IV-49 являются не отапливаемыми. То есть, сидел поп в своем жилом доме у окна, растирал минералы, готовил краску, если нужно, то ставил тигли с ингредиентами на угли домашней печи, вырезал дощечки для икон, рисовал на них соответствующие сюжеты, выбивал медные оклады, доводил изделия до товарного вида. Время от времени он переключался на изготовление медных бубенчиков. А куда деваться? Руги в Новгородских церквях были мизерными. А жить нужно. Может быть, и не поп жил в маленьком домике, а дьячок, исполняющий и обязанности писаря при церкви. Отсюда и обилие на объекте А берестяных грамот.
Скорее всего, объект А принадлежал одной из церквей поселения на территории Троицкого раскопа. В конце 16 века в нем было 7 церквей и один монастырь. Работники культа (попы, дьяки, дьячки или пономари), жившие на объекте, были людьми хозяйственными. Один из них из церкви плинфу «умыкнул» и сделал из нее пол в своем подсобном помещении. Другой (или тот же самый) где-то 10-ю ведрами охры разжился. Ее археологи нашли. Скорее всего, они и оливковым маслом «в разлив» приторговывали (об этом ниже). Это были обычные рядовые работники культа, в лучшем случае попы, из которых археологи своими фантазиями сделали церковных иерархов, крупных землевладельцев. Археологи также «поселили» в доме площадью всего 63,2, а затем 33,6 кв. м. крупного церковного деятеля и художника Олисия Петровича Гречина. Но в каком именно строении объекта А была его мастерская, они пальцем не показывают. Некуда показывать. Особо отметим, что 75% процентов артефактов, свидетельствующих о существовании художественного промысла на усадьбе, приурочено к верхнему горизонту, жилой дом которого имел мизерные размеры.
По найденном на объекте А артефактам можно сделать вывод: жившие здесь люди занимались подсобным промыслом – изготовляли иконы. О том, что промысел был именно подсобным, говорит отсутствие следов соответствующий мастерской. То есть объект А не являлся жильем профессионального художника или ремесленника.
7. Амфоры
При раскопках объекта А найдены осколки амфор. По ним археологи сделали следующее заключение. «Этот факт говорит о чрезвычайно интенсивных связях владельца или владельцев усадьбы с южными областями.». Перевести эту фразу на русский язык можно так: священник, живший на объекте А, покупал для ритуальных нужд оливковое масло или (и) вино, привозимое в регион из Восточного Средиземноморья (естественно, в амфорах). Масло (елей) и вино использовались для совершения церковных таинств. Масло использовалось и в церковных светильниках. «Интенсивные связи владельца … усадьбы с южными областями» заканчивались в одной из лавок Новгорода, торговавшей оливковым маслом и вином, а также другими вещами, необходимыми при церковных богослужениях. Если попы покупали одну амфору масла/вина в год, то за 50 лет существования объекта А на нем должны были накопиться осколки 50 амфор. Но в слоях второй половины 12 века их обнаружено всего «более 130». Грубо говоря, это осколки 13 амфор. То есть попы покупали одну амфору раз в 4 года. Судя по их осколкам (рисунок 40), это небольшие сосуды высотой 55-65 см. Представляется возможным их атрибутировать по соответствующим справочникам. Это задача будущего.
8. Золото
На объекте А найдены два золотых украшения: мужской перстень и кулон. Про кулон мы ничего сказать не можем. Относительно перстня археологи сделали вывод: «Наш экземпляр, безусловно, – с руки состоятельного человека». Это не соответствует описанию перстня. Он изготовлен из листового низкопробного золота, внутри полый. В него вставлен янтарь, являющийся для Новгорода ординарным поделочным камнем и сырьем для производства лака. Например, на объекте А найдено 1151 кусок янтаря разных размеров. То есть, фактически, перстень является самым дешевым вариантом этого класса украшений. Скорее всего, он принадлежал одному из попов, живших на объекте, и был положен ему по долгу службы (об этом говорит христианская символика на перстне). Небогатый поп выбрал наиболее дешевый вариант этого ритуального предмета. Отмечается, что имеются признаки связи перстня «… с ювелирным ремеслом византийско-сербской школы прикладного искусства …». Но здесь возникла хронологическая проблема. Новгородский перстень найден в слоях 12 века, а похож он на перстни моравской школы «относящиеся к XIII в., а в основном – к XIV в.». Здесь важно следующее. Новгородский перстень, похожий на изделия моравской школы, датирован в соответствии с системой «Археология и история Новгорода» периодом на 2 века раньше, чем период ее существования.
9. Что реальность, а что фантазии?
Археологи в Троицком раскопе в двух строительных горизонтах выявили остатки деревянных строений. Они объединены тыном в единый комплекс, который, в соответствии с его площадью – 729 кв. м, и классификацией археологов, следует идентифицировать как двор. На дворе существовали жилые дома площадью 63,2 кв. м (нижний горизонт) и 33,6 кв. м (верхний горизонт) и надворные постройки. Это самый ординарный жилой комплекс новгородцев среднего достатка. Выявлены многочисленные артефакты, свидетельствующие о том, что жители двора изготовляли деревянные иконы с медными окладами. По текстам найденных берестяных грамот, можно предположить, что во дворе жили люди, связанные с церковной деятельностью. Это реальность.
Все остальное (комплекс строений – это усадьба; усадьба принадлежала тем, кто на ней жил; жили на ней крупные землевладельцы из числа церковных иерархов; на усадьбе находилась мастерская художника; им являлся известный по новгородским летописям Олисей Гречин; его кисти принадлежат знаменитые иконы, которые он написал в своей мастерской) является фантазиями археологов. Но это больше похоже на грезы людей, находящихся в сладкой дреме.
10. Вместо заключения
Ответ на вопрос «Что реальность, а что фантазии?» мы получили «внутри» системы «Археологи и история Новгорода». Но здесь есть один важный момент. Фантазии археологов находятся «внутри» системы, то есть являются ее полноправной составной частью.
Такие вот дела.
Источники информации
Колчин Б.А., Хорошев А.С., Янин В.Л. Усадьба новгородского художника XII в. М., 1981.